Многие охотники пострадали: одни лишились рук или ног, другие мучались от глубоких ран, обнажающих гниющую плоть под безупречной кожей. Серильда видела, как они выдергивали стрелы у себя из-под ребер и бинтовали раны, которые шипели и дымились не хуже сухой лесной травы.
Несмотря на все это, темные были настроены непривычно весело. До этого дня Серильда никогда не видела, чтобы их алые губы расплывались в таких широких улыбках. Никогда она не видела, чтобы их глаза светились так ярко.
Они ехали через лес как победители.
Серильда, дети и прочие слуги не разделяли их радости. У них вид был такой, словно все они собрались на собственные похороны.
Серильда – она по-прежнему ехала верхом впереди каравана – погрузилась в мучительные воспоминания. Она словно снова и снова слышала ужасный звук, с которым сломался рог Пуш-Гролы. Потерянная в собственных мыслях, она далеко не сразу поняла две вещи: что близится рассвет и что они направляются не в тот замок, откуда выехали прошлым вечером.
– Вы сказали, что мы едем домой, – недовольно сказала она Эрлкингу.
Он удивленно поднял брови.
– Так и есть.
– Но эта дорога не в Адальхейд.
– С чего это ты взяла, что Адальхейд – мой дом? – Помолчав, он добавил: – Или
– Грейвенстоун, – задумчиво произнесла она, не обращая внимания на пренебрежительный тон короля. – Мы едем в Грейвенстоун.
– Как я и сказал, – сверкнул он зубами. – Домой.
– Но с чего вдруг? Насколько я понимаю, вы оставили Грейвенстоун лет триста назад.
– Я его не оставлял. Его у меня отняли, и теперь я наконец могу вернуть его себе.
Серильда обеими руками вцепилась в конскую гриву.
Некоторое время они ехали в молчании, которое лишь подчеркивали ровное цоканье копыт, скрип колес да звуки просыпающегося леса. Ночь плавно переходила в утро.
– Мы пытались вернуться в Грейвенстоун, – заговорил Эрлкинг после долгого молчания, чем немало ее удивил. – Я не планировал осесть в Адальхейде надолго. Больше всего на свете я хотел навсегда избавиться от его призраков и этого…
Эрлкинг не подозревал, что ей известна часть этой истории. Пока он говорил, она вспоминала историю принца – историю Злата. После того, как тот пустил стрелу в сердце Перхты и она лежала раненая на мосту в Грейвенстоуне, взошло солнце. Со смертной стороны завесы больше не было замка, где она могла бы укрыться. Вместо него появились ворота. Ворота в Ферлорен.
На глазах у принца Велос забрал Перхту в загробный мир, туда, откуда и вышли все темные. Затем прибыла Пуш-Грола и запечатала ворота. Выходит, сделав это, она перекрыла и вход в Грейвенстоун.
– Вот почему вы охотились за Пуш-Гролой, – пробормотала Серильда. – Она нужна вам, чтобы расколдовать замок.