Все твои совершенства

Раньше я верил, что, если любишь достаточно сильно, эта любовь может выдержать все. Пока двое любят друг друга, ничто не может их разлучить.

Даже трагедия.

Но теперь я понимаю, что трагедия может разрушить даже то, что кажется незыблемым.

У тебя лучший певческий голос всех времен и народов, но болезнь горла кладет конец всей твоей карьере. Ты мог бы стать чемпионом мира по бегу, но травма спины все меняет. Ты самый умный профессор в Гарварде, но инсульт преждевременно отправляет тебя на пенсию. Ты любишь жену больше, чем кто-либо на свете, но мучительная битва с бесплодием превращает любовь между супругами в раздражение.

Но даже после многих лет трагедии, так измотавшей нас, я пока отказываюсь сдаваться. Я лечу в Европу со шкатулкой, которую мы заперли в первую брачную ночь, и не знаю, к лучшему это или к худшему. Я не уверен, что широкий жест убедит тебя в том, что моя жизнь без тебя неполноценна. Но не могу прожить и дня, не попытавшись доказать тебе, насколько несущественны дети, когда речь заходит о судьбе моего будущего с тобой. Мне не нужны дети, Квинн. Мне нужна только ты. Не знаю, как доказать тебе это. Но все равно, доволен я своей жизнью или нет, это не значит, что ты довольна своей.

Когда я приеду в Европу, будет принято окончательное решение, и я уже чувствую, что не захочу соглашаться с ним. Если бы я мог до конца жизни избегать разговора с тобой, лишь бы ты не решилась открыть шкатулку, я бы так и сделал. Но вот тут-то мы и ошиблись. Мы перестали говорить обо всем том, о чем ни в коем случае нельзя молчать.

Я уже не знаю, что для нас лучше. Я хочу быть с тобой, но не хочу быть с тобой, если мое присутствие причиняет тебе столько страданий. С нашей первой брачной ночи, когда мы заперли шкатулку, между нами столь многое изменилось. Изменились обстоятельства. Мечты. Ожидания. Но самое главное, что между нами есть, никогда не менялось.

Мы многое в себе растеряли в нашем браке, но никогда не переставали любить друг друга. Это единственное, что устояло против всех моментов пятой категории. Теперь я понимаю, что иногда двое могут потерять надежду, желание или счастье, но потеря еще не значит, что они проиграли.

Мы еще не проиграли, Квинн.

И неважно, что произошло с тех пор, как мы заперли эту шкатулку, или что произойдет после того, как мы ее откроем, я обещаю все это время любить тебя.

Обещаю любить тебя, когда тебе больно, больше, чем когда ты счастлива.

Обещаю больше любить тебя в бедности, чем когда мы будем купаться в богатстве.

Обещаю больше любить тебя, когда ты плачешь, чем когда смеешься.

Обещаю больше любить тебя, когда ты больна, чем когда здорова.

Обещаю больше любить тебя, когда ты будешь меня ненавидеть, чем когда будешь любить.

Обещаю больше любить тебя бездетной, чем если бы ты была матерью.

И я обещаю… клянусь… что если ты решишь положить конец нашим отношениям, я буду любить тебя больше, когда ты выйдешь за дверь, чем в тот день, когда ты шла к алтарю.

Я надеюсь, что ты выберешь дорогу, которая принесет тебе больше всего счастья. Даже если этот выбор мне не понравится, я все равно всегда буду любить тебя. Не важно, останусь я частью твоей жизни или нет. Ты заслуживаешь счастья больше, чем кто-либо из живущих на земле. Я люблю тебя. Во веки веков.

Грэм.

Я не знаю, как долго плакала, закончив читать последнее письмо.

Достаточно долго, чтобы у меня разболелась голова и заныл живот, и я извела половину упаковки бумажных салфеток. Я плачу так долго, что уже ничего не соображаю от горя. Грэм обнимает меня. Я не заметила, как он вошел в комнату, как опустился на колени на кровать, как притянул меня к своей груди.