Все твои совершенства

Эта мысль заставляет меня остановиться. Я отстраняюсь и смотрю на Грэма.

– Что там сказано в моем предсказании? Ты помнишь?

– «Пролей свет на свои недостатки, и все твои совершенности померкнут».

Я на мгновение задумываюсь. О том, как соответствует это предсказание моей жизни. Слишком много времени я потратила, полностью сосредоточившись на своем бесплодии. Так что муж и все остальное, что было совершенным в моей жизни, ушли на второй план.

С того момента, как мы открыли эти печенья с предсказанием, я никогда не воспринимала их всерьез. Но, может быть, Грэм прав. Может, это нечто большее, чем простое совпадение. И, возможно, Грэм не ошибается: судьба существует. А если так, то моя судьба сейчас стоит передо мной.

Грэм медленно обводит кончиками пальцев улыбку на моих губах.

– Ты не представляешь, что значит для меня эта улыбка, Квинн. Как мне ее не хватало.

Эпилог

– Нет, ты только посмотри! – Я тяну Грэма за руку, заставляя его снова остановиться на тротуаре. Но ничего не могу с собой поделать. Почти в каждой витрине на этой улице выставлена самая изумительная на свете детская одежда, и Макс был бы в ней просто душкой.

Грэм пытается идти дальше, но я тяну его за руку, пока он не смягчается и не заходит вслед за мной в магазин.

– А ведь мы почти уже подошли к машине, – сетует он. – Совсем близко.

Я сую ему в руки пакеты с уже купленной детской одеждой и нахожу стойку с размерами для двухлеток.

– Какие штанишки лучше, зеленые или желтые? – Я трясу ими перед Грэмом.

– Определенно желтые, – говорит он.

Мне больше нравятся зеленые, но я соглашаюсь с выбором Грэма просто потому, что он добровольно ответил. Он ненавидит покупать одежду, а это всего лишь девятый магазин, в который я его затащила.

– Честное слово, это последний. Сейчас поедем домой. – Я быстро чмокаю Грэма в губы и иду к кассе.

Грэм топает за мной, доставая из кармана бумажник.

– Ты же знаешь, что я не против, Квинн. Ходи по магазинам хоть весь день, если хочешь. Два года исполняется только раз в жизни.

Я передаю одежду кассирше.

– О, мой любимый костюмчик, – говорит она с сильным итальянским акцентом. Смотрит на нас и спрашивает: – Сколько лет вашему сыночку?