Три Закона. Закон первый - Выживание

- Я так и не могу понять… как вы в одиночку всё это делали первый раз?

Мичлав усмехнулся.

- Вот как-то так, - и ткнул пальцем себе за спину.

На следующий день я чувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся! Это было даже удивительно после такого захода. И ночью я опять не обратил никакого внимания на то, кто там храпит со мной под одной крышей.

Программа отслеживания маяков показала, где ночевали звери. Из помеченных девяти особей семеро собрались в одном месте – всего в трёх километрах от границы, очень близко. Скорее всего это стойбище, где находятся и другие члены группы. Двое других на ночь вглубь леса не уходили, оставшись примерно там же, где мы с ними встретились – а это уже наверняка отколовшиеся от своей группы «вояжёры». Так называются самцы, которые покидают стаю в поисках новой. Когда, например, не ладят с другими самцами, или когда в стае нехватка самок (что тоже приводит к неладам с другими самцами). Они нас могут навести на какую-нибудь группу в будущем. А сейчас претендентом на выбывание была та, первая.

Сейчас пока мы должны обнаружить как можно больше стоянок на Первой Полосе. Дикая зона условно делится на три полосы. Первая проходит у самой границы с жилой зоной и занимает шестьдесят процентов от общей площади – на ней весь зверь вычищается полностью. На Второй Полосе, находящейся за Первой, и включающей двадцать процентов территории, устраняются половозрелые самцы и (в зависимости от общего количества) самки без детёнышей. На Третью Полосу, самую дальнюю, мы даже не заходим. Там все остаются живы-здоровы.

- А почему? – спросил я.

- А потому! – был мне ответ.

Сегодня мы должны выдвинуться в сторону, противоположную вчерашней – к Вулкану. Цель та же – метить «лазутчиков». Если этот день проходит нормально, то завтра мы отдыхаем и готовимся, а послезавтра выезжаем на несколько суток на противоположную сторону, к северо-западу от горы. Тянуть с этим больше нельзя, там вышло из строя два звена. Если бы не я, то Мичлав поехал бы туда уже сегодня. Но он желал получше рассмотреть моё поведение в лесу, прежде чем надолго покидать лагерь. И, видимо, двух дней ему было достаточно, чтобы меня узнать.

- Ты, я вижу, уже вчера начал понимать, что это не спорт, - говорил он, когда перед выходом мы снаряжались в рабочем модуле. - Это не то, что стрелять по мишеням и качаться в зале, верно? Сейчас ты должен въехать всей башкой в процесс охоты. Наблюдай свою реакцию на происходящее, осознавай её и корректируй в ту сторону, которая необходима для выполнения цели.

Я со вздохом вспомнил свой вчерашний ужас.

- Тут обстановка на сто процентов отличается от всего, к чему ты привык. Имей ввиду, что у тебя пооткрываются дополнительные глаза на реальность. Из-за этих чёртовых квазиантропов мы живём слишком далеко от неё. Человеческие законы меняются, а законы природы остаются. Их всего три – выживание, конкуренция, воспроизводство. Мы сюда прибыли по второму закону. Вчера ты испытал страх, совершенно естественный для соблюдения первого закона. Через полгода детерминируешься, чтобы обеспечить третий. Эти три закона будут действовать, как их не верти, чем не называй, во что не заворачивай.

Изначально право на выполнение этих трёх законов есть у всех – у тебя, у меня, у каждого квазиантропа. Но за собой сохраняет его только самый приспособленный и сильный. Так что наблюдай и приспосабливайся. Ну а силу пока обеспечу я.

С усмешками мы оба переглянулись – только моя была не слишком уверенной.

Что ж, вновь оказавшись в лесу, я принялся наблюдать. Сегодня опять выглянуло солнце, и лес пронзило его косыми лучами – теми, которые смогли пробиться сквозь кроны крылоплодников. Живность очень обрадовалась, шум стоял оглушительный! Мичлав предупредил, что за этой какофонией можно пропустить важные звуки, когда поблизости птицы смолкают или наоборот сигналят о приближении зверя. На нас порой они реагировали так же. Местной фауне мы напоминали квазиантропов, поэтому особо никаких животных я вокруг не замечал. Они все прятались. Лишь резкие шуршания, обозначающие побег, покачивания пустых ветвей и листьев, кучки экскрементов – вот и всё, что доставалось моему любопытству. Зато птиц и насекомых можно было разглядывать вволю. Слишком отвлекаться я боялся, но и удержаться не мог. Птиц на Инсулии насчитывалось около шестидесяти пяти видов, сорок из которых были эндемиками! Яркие, с оперением причудливых форм, безумно громкие и часто очень любопытные. Им были интересны мы, а они – мне. Я старался быть внимательным по назначению, но если сверху кто-то завлекательно прыгал или орал, не мог не остановиться на нём взглядом хоть на минутку.

Почти то же можно сказать и про насекомых. Сегодня нам повезло идти через засилье пальмовых всех размеров и разновидностей – и под носом часто оказывался какой-нибудь гигантский ореховый жук с клешнями, которые могут перекусить твой палец, или гусеница-геликоптер с ядовитой железой на хвосте (кстати, в поясной аптечке у нас имелось противоядие от неё, предоставленное местными медиками, ведь при соприкосновении она могла одарить кровоизлиянием в мозг).

Мне бы очень хотелось пофотографировать всё это великолепие, отослать друзьям. Хоть они могли найти любое фото в сети, факт того, что снимок был сделан мною собственноручно во время скитаний по джунглям, придавал бы ему особую ценность. Но это прекрасное мирное занятие пришлось оставить на потом.

Сегодня мы ушли в лес глубже, чем вчера. Но двигались так же, параллельно границе звеньев. До подножия вулкана нужно было пройти километров семнадцать. Очень порядочно! Но, к счастью, я был хорошим ходоком и даже дома любил длинные пешие прогулки. А может, это тоже было записано в моём паспорте, и господин Мичлав всё учёл.

Он опять шёл впереди, опять практически бесшумно. При подозрении на присутствие квазиантропов, как и вчера, призывал меня ближе либо подтаскивал к себе за шиворот. Спину мне пока доверяли только во время переходов, в случае опасности охотник ставил меня перед собой. С учётом того, что обстановку он всегда обозревал пригнувшись, то я фактически находился под его мощным корпусом, и, тоже пригибаясь, выглядывал из-под него, как щенок из-под волчицы.