Донбасс

Но все оказалось не так то просто. Стерлитамакские мужики даже за двойную цену наотрез отказывались ехать до Белорецка без каравана, под предлогом того, что на той дороге орудует банда беглых каторжан. И когда я уже был готов отступиться и ехать дальше в Оренбург, к нам подошел сурового вида мужик, заросший по самые глаза, и предложил свои услуги. Ефрем, как назвался мужик, оказался из Белорецка и дорогу, по его словам, знал, как свои пять пальцев. А на вопрос, почему он не боится ехать, в отличии от остальных, ответил, что как раз хочет встретиться с бандитами, потому, как они его брата убили. Подтвердив у хозяина постоялого двора историю Ефрема, мы ударили с ним по рукам и договорились выехать завтра с утра.

Банды каторжан я не боялся. Какое у них может быть оружие – кистени, топоры, да рогатины. А у нас, кроме двух пар пистолетов, имелись еще два револьвера, привезенных мне Пугачевым.

Дорога от Стерлитамака, поначалу вполне нормальная, через пару часов движения и заезда в предгорья Урала, превратилась в череду серпантинов, петлявших узкой змеёй вокруг горных хребтов, становившихся все выше и выше. Идея поездки в Белорецк с каждым километром пути начинала казаться мне все менее и менее удачной, как говорится «гладко было на бумаге, да забыли про овраги».

Через несколько часов монотонного движения я задремал и уже был готов провалиться в царство Морфея, как громкий звук «тпрууу» и резкая остановка саней вернули меня в реальность. Ну а когда с улицы послышался щелчок кнута со словами «Получи!» и крик, наполненный болью, стало все ясно. Неприятности, которые мы усиленно искали себе на пятую точку, нас благополучно нашли. В этот момент дверь кибитки распахнулась и в проем просунулась бородатая рожа и рука с топором.

– Все баре, приехали, слязай! – скривилась рожа в ухмылке.

Это были его последние слова на этом свете, потому, что я, без промедления, вытянул из ножен стилет и ударом снизу вверх воткнул его в нижнюю челюсть, пробив почти насквозь череп бандита.

– Приготовь оружие и охраняй деньги! – бросил я на ходу Вейсману, протискиваясь в противоположную дверь, потому, как с моей стороны дверь перегородил убитый бандит.

Выскочив нырком на воздух, я обнаружил, что Ефрем стоит на козлах и работает по сторонам кнутом, а бандиты, опасаясь попасть под его удары, раздергивают его по сторонам, периодически пытаясь сблизиться. Обнажив пистолеты, я без разговоров положил двоих злодеев, стоявших ближе всех ко мне. Бросив пистолеты и уже почти достав револьвер, я услышал крик «Сзади». Нырнув вправо, я развернулся в сторону опасности и увидел гору мяса несущуюся на меня с рогатиной наперевес. Револьвер я достать уже не успевал, поэтому мне оставалось одно – схватить рогатину. Это было похоже на попытку остановить руками многотонный самосвал. Понимая, что силой мне с бандитом не совладать, а отпустить рогатину, значит подставить себя под повторную атаку, я поднял рогатину на уровень шеи и начал отступать к кибитке. Ощутив спиной стенку кибитки, я дернул рогатину на себя и ее острия вошли в дерево с двух сторон от шеи, пришпиливая меня к стенке.

Бандит, размерами походивший на камчатского медведя, радостно оскалился, думая, что добился своего. Я же, получив возможность освободить одну руку, достал револьвер и засадил ему пулю в лоб. Бандит рухнул на снег, все также продолжая скалиться. Вырвав рогатину из стенки, я освободился и быстро выскочил на свободное пространство. Очень вовремя. На крышу кибитки уже залез бандит, в надежде атаковать меня сверху. Завалив его, я перевел внимание на Ефрема. Кнута он лишился и теперь отмахивался дубиной. Находясь, практически в полигонных условиях, я расстрелял оставшиеся в барабане патроны, уменьшив поголовье бандитов еще на четыре особи. Оставшиеся трое лиходеев переключили все внимание на меня и тут же поплатились за это. Ефрем спрыгнул с саней и размозжил одному из них череп. В этот момент внутри кибитки раздался выстрел. Воспользовавшись моментом, последние двое бросились в лес. Схватка окончена!

***

Крикнув «Свои», я заглянул в кибитку и увидел Вейсмана, забрызганного кровью, а также бандита со снесенным наполовину черепом, валяющегося на полу кибитки. Корнет сидел обхватив саквояж с деньгами и целился в проем двери, выпучив глаза от напряжения.

– Спокойно корнет, все закончилось! – наклонил я ствол пистолета в пол, – Отдайте мне оружие. Вы молодец. Все сделали, как надо. Выходите на улицу, оботрите лицо и руки снегом.

– Ловко ты Ефрем кнутом управляешься! – подошел я к кучеру, – Да и не робкого десятка. Не желаешь на меня поработать? Сейчас по Уралу прокатимся и в Таврическую губернию направимся.

– Это где ж ваше сиятельство такая губерния, не слыхал я что-то? – прищурил он правый глаз.

– На месте дикого поля и в Крыму. Победили в прошлом году турка и забрали все земли вплоть до Черного моря. Будем новые земли осваивать! – усмехнулся я.

– Вон оно как! – задумался Ефрем на мгновение и махнул рукой – А поехали. Семья братишки моего убиенного к родителям жены переехала, а мои в прошлом годе от чахотки померли. Чего мне здесь бедовать одному.

С большим деревом, которым бандиты перегородили дорогу, намечались проблемы, но Ефрем споро распряг тройку, подрубил ветки, мешающие его оттащить, и с помощью лошадей оттащил дерево в сторону. Чем еще раз подтвердил правоту моего выбора.

Дальнейшая дорога до Белорецка прошла без происшествий, если не считать одного момента. Когда мы остановились верстах в пятнадцати от цели нашего путешествия дать лошадям овса и я вышел на улицу размяться, меня охватила оторопь. Окружающий нас пейзаж сильно походил на лунный. Везде куда дотягивался глаз, деревья были вырублены.

Глава 17 Перспективы

Осмотр Белорецкого чугуноплавильного завода дал мне еще один козырь в предстоящем разговоре, потому как заводом это недоразумение можно было называть с большой натяжкой. Средства механизации в виде лошадей, естественным образом ограничивали размах строительства производственных мощностей. Хотя даже таким небольшим заводиком они сумели весь лес в округе перевести. А если расширить мощности, тут никаких сибирских лесов не хватит. Значит никуда им от донбасского уголька не деться, подумал я.