Днем «Эджвуд Армс» ничем не лучше, чем ночью. Диву даюсь, чем это место привлекает Габриэлу.
Паркуюсь на другой стороне улицы, проехав мимо двух стариков-мексиканцев, которые делят на двоих банку пива. Шикарно.
Старый латинос за вахтерским столом злобно зыркает на меня пожелтевшими глазами:
— Она в баре.
— Спасибо.
Он ржет:
— Вот уж не за что, pendejo[36], — и закрывает руками уши. — Покайфуй там от шума.
Понятия не имею, что он несет, пока не открываю дверь в бар. Мне в лицо бьет крик. И не просто какой-нибудь обычный крик, а такой, будто кто-то трахает ораву котов в задницу куском штакетника.
Вместо бара за дверью нечто, смахивающее на полевой госпиталь времен Первой мировой. Сквозь несуществующие окна льется яркий солнечный свет. От лениво вращающихся потолочных вентиляторов по помещению гуляет слабый прохладный ветерок. На койках за москитной сеткой лежат молодые люди. Кто в бинтах, кто истекает кровью, а кто и вовсе без привычного набора конечностей, но все как один орут и зовут матерей.
— Что за черт? — перекрикиваю я шум, заметив Дариуса и Габриэлу в конце длинного ряда коек.
Дариус одет, как допотопный врач. Белый халат и зеркало на повязанном вокруг башки ремне. Пока я иду к ним, он поигрывает бровями, как долбаный комик.
На лице Габриэлы смесь отвращения и раздражения. Она тычет пальцем в Дариуса:
— Он отказывается их заткнуть.
— Я всего лишь подумал, что твоему другу будет приятно почувствовать солидарность с этими почтенными ранеными, — орет Дариус, чтобы его услышали в оглушительном шуме.
Только теперь до меня доходит, что они стоят над койкой Карла. Карл в сознании, но в его случае это понятие относительное.
— Сомневаюсь, что такой шум ему чем-то поможет.
— Да ничего он не слышит! — отмахивается Дариус. — Я это делаю только правдоподобия ради.
— Вот видишь? — ворчит Габриэла.
По всему видать, ни крупицы контроля над Дариусом у нее нет. Впрочем, если ее и заботит этот факт, вида она не подает. Я пробую другой подход:
— Может, все-таки приглушишь громкость? Пожалуйста.
ebooksa