— Какого хрена ты творишь? — ору я на Хулио.
В ответ он только рычит, брызжет слюной и размахивает своей гребаной «розочкой» направо и налево.
Я пытаюсь его развернуть, чтобы скинуть на пол, но не успеваю — Хулио делает рывок вперед и бросает меня через барную стойку. Я врезаюсь в стену разношерстного бурбона. С полок валятся и разбиваются бутылки.
Я падаю на пол больным коленом, режусь об осколки. По ту сторону стойки туда-сюда, как пантера на героине, расхаживает Хулио, крутит в руке разбитую бутылку, рычит и бормочет себе под нос. Как будто полностью из ума выжил. На чем, мать его, он сидит?
Хватаю со стойки нож для фруктов. Лезвие у него — сантиметров семь, но это лучше, чем ничего. Хромая, выхожу из-за стойки, свободной рукой беру табурет, но держусь на расстоянии.
Хулио оборачивается, видит меня. Тихое бормотание превращается в полноценный рев, и Хулио бросается вперед, только мне кажется, что теперь он размахивает бутылкой не как оружием, а будто не знает, что еще с ней делать.
Держа табурет в одной руке и фруктовый нож в другой, я чувствую себя беспросветно тупым дрессировщиком.
И в тот момент, когда Хулио должен был врезаться в меня, он останавливается.
В его взгляде что-то меняется. Никогда раньше такого не видел. Там отчаянная мольба. На долю секунды возвращается прежний Хулио. Как будто только для того, чтобы попрощаться.
А потом вспарывает себе горло «розочкой» от кадыка до яремной вены, проворачивает бутылку и всаживает ее глубже, в самую глотку.
Кровь бьет фонтаном, как нефть из скважины. Обалдев, я роняю нож и табурет. Пытаюсь остановить кровотечение. Слышу из трубки на полу плоский голос Саймона. Он орет «Что там? Что?» снова и снова. Сгребаю со стойки полотенца, свою куртку и все, что только может пригодиться, чтобы зажать рану.
Но все без толку. У Хулио закатываются глаза. Жизнь вытекает из него, пузырясь и пропитывая футболку алыми пятнами.
Фрэнк Танака выдыхает дым мне в лицо.
Он сидит передо мной в одной из комнат для допросов и курит третий «Кул»[3]. Мы в полицейском участке на проспекте Бербанк. Со звукоизоляцией здесь хреново, поэтому я слышу гул машин на автостраде-170 в квартале отсюда.
Смотрю на плакат «Не курить!», приклеенный к стене. Фрэнк ловит мой взгляд. Опять выдыхает струю дыма мне в лицо.
— Тоже, наверное, хочешь, — говорит он.
Хочу, но мы оба знаем, что он не предложит, а я не возьму.
— Ментоловые для телочек.
Фрэнк Танака из тех мелких японцев, о которых предупреждают учеников в школах боевых искусств. Компактный и резвый. Но я не сомневаюсь, что он легко надерет мне зад, и плевать, сколько он выкуривает за день.
Он нажимает кнопку на маленьком диктофоне, который лежит между нами, называет дату и время.
ebooksa