Это очень много. Никотиновая зависимость имеет наследуемость 60 %. Возраст наступления менопаузы у женщин – 47 %. Леворукость – всего 26 %. Наследуемость роста весьма высока.
Даже такой хорошо наследуемый признак, как рост, может тем не менее существенно зависеть от среды. Луи-Рене Виллерме проводил собственные исследования, определяя средний рост в разные годы. В годы Наполеоновских войн это значение для молодых французских солдат снизилось – из-за недостатка продовольствия в военное время, как догадался Виллерме. Он писал, что, когда войны закончились, средний рост военных немного увеличился «благодаря хоть и незначительному, но уменьшению нищеты»[595].
Догадка Виллерме оставалась незамеченной на протяжении последующих 150 лет, пока небольшая исследовательская группа экономистов во главе с нобелевским лауреатом[596] Робертом Фогелем не начала составлять таблицы, показывающие изменение среднего роста людей в разных странах на протяжении многих десятилетий. Эти исследователи убедительно доказали, что рост может служить экономическим барометром, отражающим благосостояние общества. Например, они первыми обнаружили огромную разницу в росте богатых и бедных мальчиков в Англии конца XVIII в.
Их исследование также придало дополнительный вес воспоминаниям Фредерика Дугласа и других бывших рабов об их детстве на юге США до Гражданской войны. Дуглас рассказывал, что единственный предмет одежды, который был у него в возрасте шести лет, – грубая льняная рубашка. Кормили детей рабов жидкой бурдой, подобной помоям для свиней. Да и потчевали их ею с тем же отношением.
Эта жестокость основывалась на холодном экономическом расчете – поскольку дети рабов были слишком малы для работы на полях, хозяева предпочитали на них не тратиться. Когда сподвижники Фогеля проанализировали записи с плантаций, обнаружилось, что дети американских рабов были намного ниже ростом, чем свободные. Но по этим же записям прослеживался необычайный всплеск роста у рабов подросткового возраста. По-видимому, он был связан с тем, что хозяева давали рабам дополнительную еду, когда те достаточно подрастали, чтобы начать приносить прибыль.
После нескольких небольших исследований в 1970-х гг. Фогель с коллегами-экономистами расширил их сферу и сделал систематический обзор роста в разные исторические периоды. Ученые изучили военные записи о рекрутах, архивы тюрем и все остальные доступные исторические источники. Они переезжали из страны в страну и все глубже погружались в прошлое. Если отсутствовали письменные источники, ученые измеряли древние кости.
Самые первые сведения о росте в Европе предоставили исследования граветтской культуры. Рост граветтских мужчин 30 000 лет назад был в среднем 183 см[597]. Когда примерно 8000 лет назад в Европе появилось сельское хозяйство, люди стали намного ниже. Мужчины потеряли 20 см роста. Это снижение произошло, вероятно, из-за того, что европейцы переключились на пищу с бóльшим содержанием зерновых и низким содержанием белка. В течение следующих 7000 лет рост европейцев почти не менялся, колеблясь на 2–5 см от века к веку. В XVIII в. рост среднего европейского мужчины был всего 165 см.
Но он не застрял надолго на этой отметке. Рост тех англичан, которые переселились в американские колонии, быстро увеличился до 173 см – в результате они оказались самыми высокими мужчинами на планете[598]. К концу XVIII в. 16-летний американский подмастерье был почти на 12,7 см выше своего бедного сверстника в Лондоне.
В первой половине XIX в. и в США, и в Европе средний рост снизился. Но затем, начиная примерно с 1870 г., как раз когда Гальтон занялся темой роста, и американцы, и европейцы стали выше[599]. В течение следующего столетия средний рост американцев увеличился на 7,6 см, а с 1990-х гг. меняться перестал. В Европе увеличение среднего значения происходило еще заметнее. С каждым последующим десятилетием европейцы становились выше в среднем на 1,3 см, этот процесс продолжается и в XXI в. Дебютировали страны Северной и Центральной Европы, но к середине XX в. южные регионы начали их нагонять. На сегодняшний день самыми высокими в мире женщинами стали латвийки, их средний рост увеличился со 155 до 170 см[600]. Рост голландских мужчин в 1860 г. в среднем был 170 см, а к настоящему времени сильно увеличился, превысив 183 см, так что теперь они самые высокие мужчины на Земле.
В 2016 г. в результате международного сотрудничества исследование было расширено, ныне оно охватывает весь земной шар[601]. Оказалось, что за последнее столетие в некоторых странах за пределами Европы происходило не менее впечатляющее положительное изменение роста. Заметнее всего рост женщин увеличился в Южной Корее, за 100 лет они стали выше на 20 см. Среди мужчин больше всех выросли иранцы, сейчас они на 16,5 см выше, чем были в начале XX в. У некоторых народов прироста почти не было: рост пакистанцев увеличился всего на 1,3 см. А в ряде африканских стран, к примеру в Нигере и Руанде, значения росли в первой половине XX в., а затем, после 1960 г., упали на 3–5 см.
В целом, однако, мир стал намного выше. Сложно себе представить, но гватемальские женщины, средний рост которых на сегодняшний день составляет 150 см, раньше были еще ниже. С начала XX в. они подросли на 10 см.
Три миллиона лет тому назад наши предки в Восточной Африке были ростом всего около 91 см. Спустя 1,5 млн лет представители
Но кое-где естественный отбор работал в обратном направлении, и рост людей уменьшался. У ряда племен африканских пигмеев, мбути к примеру, изменилась скорость роста. В детстве они вытягиваются быстро, но довольно рано их рост останавливается. По данным некоторых исследований, такие особенности возникли из-за высокой детской смертности. Если дети быстро достигают полового созревания, у них больше шансов оставить потомков.
Увеличение роста, которое началось в конце XIX в., оказалось слишком быстрым, чтобы можно было его счесть результатом эволюции. Если бы причина заключалась в естественном отборе, то люди, несущие гены высокого роста, должны были бы оставить больше детей, чем низкорослые. И этой разнице пришлось бы быть очень существенной. Герт Стюлп из Гронингенского университета и Луиза Барретт из Летбриджского подсчитали, что скорость увеличения роста в Нидерландах столь стремительна, что треть низкорослых людей в каждом поколении голландцев должны были быть бездетными[603].
Однако ничего подобного в Нидерландах не наблюдалось, так что остается лишь одно объяснение: люди вытянулись за счет влияния окружающей среды.
Насколько высокими вырастают дети, напрямую зависит от их здоровья и питания. Растущему организму нужно топливо, чтобы поддерживать жизнеспособность и строить новые ткани[604]. Здоровое питание, особенно богатое белком, может удовлетворить обе потребности. Если пищи не хватает, организм отказывается расти – ради того, чтобы выжить. Рост ребенка может задерживаться и из-за болезней, поскольку иммунной системе нужны дополнительные ресурсы для борьбы с инфекцией[605]. Особенно тяжелы последствия кишечных инфекций, поскольку дети лишаются питательных веществ, содержащихся в пище. Такая их участь может прочно закрепиться еще в младенчестве. В результате рост трехлетних детей хорошо коррелирует с тем значением, которого они достигнут, когда станут взрослыми[606].
До XIX в. богатые и влиятельные семьи в Европе получали лучшее питание и были более здоровыми, поэтому их члены вырастали практически до своего возможного максимума. У бедняков рост останавливался. Европейцы, уехавшие в американские колонии, выбрались из этого тупика. Они перебрались туда, где могли выращивать себе достаточно пищи, а населения было пока немного и поэтому не возникало вспышек заболеваний, поражавших европейские города.
Когда в 1800-е гг. в США пришла промышленная революция, благоприятные условия для роста закончились и американцы стали ниже[607]. Рост европейцев тоже уменьшился. Трудящиеся на заводах и фабриках зарабатывали больше, чем их предки, но, чтобы иметь работу, им приходилось тесниться в городах. Хотя города все еще были окружены фермами, технологий получения дешевого мяса и молока для городских жителей не существовало[608]. В результате потребление мяса на душу населения в США в среднем и низшем классах сократилось на треть. Американцы стали получать на 2–4 % меньше калорий и на 8–10 % меньше белка. Но что еще хуже – промышленная революция произошла за несколько десятков лет до создания микробной теории болезней. Многолюдность улиц американских и европейских городов провоцировала вспышки заболеваний, и врачи не знали, как их остановить.
К концу XIX в. дела пошли намного лучше, что отразилось и на человеческом росте. Чистая вода и канализация помогали детям сохранить здоровье. Сети железных дорог доставляли в города продукты с высоким содержанием белка по доступным ценам. В то же время сократился размер семей, и родители могли уделять больше внимания меньшему количеству детей[609]. Теперь промышленная революция уже способствовала росту. Американцы подросли. Европейцы в начале XIX в. были невысокого роста, а из-за промышленной революции стали еще ниже. Но к концу XIX в. процесс пошел в обратную сторону, и рост в Европе начал увеличиваться даже быстрее, чем в Америке.
Примерно то же происходило и во многих других странах. После Корейской войны экономика Южной Кореи начала стремительный рост и вышла на 11-е место в мире, а в 1977 г. в стране была принята система всеобщего медицинского обслуживания. Тем временем Северная Корея оказалась в застое, доходы свои она тратила на ядерное оружие и военные нужды – а население голодало. Жители Южной Кореи сейчас на 2,5 см выше своих северных соседей.