Сейчас сугробов нет.
И Виктор не кидает меня в снег, а прижимает к фонарному столбу и сует под нос прозрачный пакетик из органзы. Внутри — белый кубик.
— Вот!
— Что?!
— Нюхай!
Недоуменное молчание. Полная женщина в стороне останавливается и подозрительно щурится на Виктора, который зло гаркает:
— Идите, куда шли! Это моя жена!
— Бывшая! — взвизгиваю я и делаю вдох.
Нос забивает сладкий и приторный запах, который я приписала Ларисе. Я отмахиваюсь от Виктора, который прячет пакетик в карман пальто.
— Фу! — меня аж передергивает. — Блин! Фу!
А затем мы с Виктором смотрим друг на друга в напряженном молчании.
— Что это за вонючка? — Кривлю губы.
— У дочки моей секретарши новое хобби. Свечки варит и всякую фигню.
— Она же вроде рисовала? — хмурюсь я.
— Рисовала она тоже так себе. А до этого вышивала.
— Да, точно, — сглатываю я и сдуваю локон.
— А теперь пошли, — Виктор тяжело вздыхает. — Серьезно, пошли.
— Я не хочу к твоей маме, — качаю головой. — Хватит ей девочек. Нет.
— Поехали тогда домой.
У меня пальцы вздрагивают. Домой? Наш дом так и остался для него нашим домом?