— Хотя это теперь твое кредо жизни! Если что-то не нравится, то ты уходишь.
— Ириску сюда давай, — громко и в командном тоне говорит Виктор Пастухову, который лезет в карман пиджака.
— Я ее хотел оставить на десерт после пирожка, — фыркает тот. — Какой ты жадный.
Виктор игнорирует меня, и я, кое-как поправив разорванную по шву юбку, иду к своей машине.
— Твоя бывшая убегает.
Понимаю, что я потерялась в пространстве, и шагаю не к моей белой ласточке, а к чужой.
Мне надо в другую сторону.
Ноги заплетаются, тошнит и руки дрожат.
Адреналиновый откат?
— Маша!
Меня опять за загривок касается холодная рука страха.
Я могла сегодня быть убитой и изнасилованной. Почему моя новая жизнь привела к какому-то липкому ужасу? Где мой успех гордой и независимой, свобода, перспективы?
— Маша!
— Вот теперь точно убегает, — до меня долетает смешок Юры.
Я хочу скрыться, но от Виктора, а от своей жизни и от самой себя.
Я не хочу жить вот эту жизнь.
Я хочу другую. В которой я счастливая, воодушевленная и влюбленная. И не разведенная тетка, которой почти сорок лет и которая потратила больше двадцати лет на одного единственного.
— Да стой же ты!
Вспыхивает новый осколок воспоминаний. Я с хохотом и красными щеками бегу от Виктора по снегу. Перед этим залепила ему снежком в его лицо. Он нагоняет меня, кидает в сугроб, а затем сам падает в него, чтобы потом притянуть меня к себе и поцеловать.
— Маша!