— Что?
— Ты опять нарываешься на скандал, — приподнимается на локтях. — И на его последствия.
— Вить, мы в разводе.
— Я в курсе, — раздраженно выдыхает через нос. — Кстати, что ты сделала с кольцами?
— Не твое дело.
— Выкинула, отдала бомжам, переплавила в попугая…
— Да ты задолбал! — рявкаю я. — Да, красивый мальчик был! И будь я тогда свободной, восемнадцатилетней сыкухой, то на ночные свиданки у моря с ним бы походила! Но у меня были три дочери, пятнадцать лет брака и муж, который ночами на пляж не ходил, а дрых без задних ног, чтобы с утреца пораньше побежать на пробежку! Да! Черт тебя дери! Но знаешь что? Ты у меня был и в восемнадцать лет! И вот мне, — выставляю перед собой фигу, — а не придурочный танцор даже в восемнадцать лет! Козлина!
Жду от Виктора криков, а он опять валится на спину и вздыхает:
— Да, я в восемнадцать лет не скакал полуголым перед туристами… — косится на меня. — А ведь мне было, что показать замужним теткам.
Глава 42. Ты издеваешься?
— Это ничего не меняет, — я встаю, отбрасывая порванные трусики в сторону.
Виктор ловит их в воздухе, резко и ловко поддавшись вперед.
Молча прячет их в карман пиджака, а затем деловито приглаживает волосы.
— Ты что делаешь? — протягиваю руку. — Отдай!
— Нет, — поднимает на меня взгляд. — Я буду страдать с твоими трусиками. Алтарь сооружу для них в укромном уголке.
— Как ты меня достал, Вить, — зло выдыхаю я. — Какой ты бесячий мужик… Отдай мои трусы! У тебя никакого морального права на них нет! Ты мне больше не муж!
— Эти трусики, кстати, новенькие, да? Я не помню у тебя таких.
— Вали к своей Ларисе, козлина, и ее трусы воруй, — цежу я сквозь зубы.
— У меня как-то так вышло, что я Ларису поматросил и бросил, — смотрит на меня без тени стыда. — И ведь все было бы иначе, если бы ты вчера не ввалилась ко мне в мою берлогу.
— Так это я виновата?