Неподходящее занятие для женщины

– Как это произошло? Вы должны рассказать мне.

У Корделии еще не окончательно отшибло ум.

– Не знаю. Я не помню ничего из того, что случилось до того, как я оказалась в воде. Наверное, решила осмотреть колодец и поскользнулась.

– Но крышка! Крышка-то была на месте!

– Знаю. Должно быть, кто-то ее задвинул.

– Зачем? Кто мог сюда забрести?

– Не знаю. Но кому-то она попалась на глаза, и он задвинул ее. – Сжалившись, она произнесла: – Вы спасли мне жизнь. Как вы обнаружили, что что-то произошло?

– Я подошла к коттеджу, чтобы проверить, не уехали ли вы. Я была здесь сегодня и раньше, но вас не было видно. На тропинке валялась веревка – та самая, которой вы, видимо, воспользовались, я чуть об нее не споткнулась. Потом я приметила, что крышка не на месте и сбит замок.

– Вы спасли мне жизнь, – повторила Корделия, – но теперь идите, прошу вас! Идите! Со мной все в порядке, уверяю вас!

– Но вас нельзя оставлять одну! А тот человек – который задвинул крышку – он может вернуться. Куда это годится – чтобы чужие разгуливали вокруг коттеджа, а вы оставались здесь одна!

– Я в полной безопасности. Кроме того, у меня есть пистолет. Мне всего лишь хочется остаться одной и отдохнуть. Прошу вас, не беспокойтесь обо мне.

Корделия расслышала в собственном голосе отчаянные, почти истерические, нотки.

Но мисс Маркленд, казалось, ничего не слышала. Неожиданно, упав перед Корделией на колени, она принялась говорить ей сбивающимся шепотом страшные слова. Не задумываясь о том, как это подействует на полуживую от страха и боли девушку, она выложила ей свою страшную историю, историю своего сына, четырехлетнего мальчугана, плода тайной любви, который пробрался сквозь живую изгородь вокруг коттеджа и свалился в колодец, откуда его выудили уже мертвым. Корделия старалась не смотреть в ищущие ее взгляда сумасшедшие глаза. Все это наверняка было сплошной выдумкой. Несчастная спятила. Если же это правда, то дикая и немыслимая, и она не желала ничего знать об этом. Потом, позже, она вспомнит жуткий рассказ во всех подробностях и будет думать об этом ребенке, о его предсмертном страхе, об отчаянном вопле матери и о холодной удушающей воде, утаскивающей его в объятия смерти. Его агония станет являться ей в ночных кошмарах, сливаясь с ужасом, пережитым ею самой. Но только не теперь. В потоке слов и горьких обвинений самой себе, лившихся из уст мисс Маркленд вперемежку с воспоминаниями о пережитом некогда горе, Корделия расслышала нотки освобождения от гнета воспоминаний. То, что звучало для нее как сплошное страдание, было для мисс Маркленд счастливым избавлением. Жизнь за жизнь. Но настала минута, когда Корделия не смогла больше этого выносить. Она гневно выкрикнула:

– Простите! Простите! Вы спасли мне жизнь, и я благодарна вам. Но я не могу этого слушать. Я не хочу, чтобы вы оставались здесь. Ради Бога, уходите!

Она на всю жизнь запомнила лицо женщины, ее бесшумный уход. Корделия не слышала, как та прикрыла за собой дверь. Она знала только, что с этой минуты остается одна. Дрожь в теле унялась, однако ей все еще было очень холодно. Она забралась наверх и натянула брюки, затем сняла с шеи свитер Марка и надела его на себя. Пятна крови на рубашке скрылись из виду, и она почувствовала сладостное тепло. Ее движения сделались стремительными. Запасшись патронами, она схватила фонарь и выскочила из задней двери коттеджа. Пистолет оказался на прежнем месте. Она зарядила его и ощутила в ладони знакомую тяжесть. Спряталась среди ветвей и приготовилась ждать.

Было слишком темно, чтобы разглядеть стрелки часов, однако Корделия решила, что провела в тени не меньше получаса, прежде чем до ее ушей донеслись долгожданные звуки. Это был шум мотора приближающегося автомобиля. Корделия затаила дыхание. Мотор взревел совсем близко и тут же стих. Машина проехала мимо, не остановившись. Само появление машины в этом проулке в столь поздний час было событием необычайным, и Корделия недоумевала, кто бы это мог быть. Оставалось ждать, скорчившись в тени старого куста и чувствуя лопатками жесткую кору. Она вцепилась в рукоятку пистолета так крепко, что правую кисть пронзила боль, и ей пришлось переложить пистолет в левую, чтобы медленно повращать утомленной кистью и унять боль.

Она снова настроилась на ожидание. Минуты текли медленно. Тишину нарушали только прерывистые шорохи, издаваемые в траве каким-то мелким ночным воришкой, да внезапные крики совы. Через некоторое время снова послышался шум мотора. На этот раз шумело вдалеке, и звук не приближался. Водитель остановил машину в стороне.

Она опять переложила пистолет в правую ладонь, обняв левой ладонью дуло. Сердце ее колотилось так громко, что она испугалась, как бы этот звук не выдал ее. Она скорее представила себе, нежели услышала, тихий скрип калитки, однако шаги у коттеджа трудно было с чем-нибудь спутать. Наконец в поле ее зрения появилась коренастая широкоплечая фигура, казавшаяся черной в лунном свете. Человек двинулся в ее сторону, и она заметила, что с его левого плеча свисает ее сумка. Открытие привело ее в уныние. Она совершенно забыла про сумку! Зато ей стало ясно, зачем она ему понадобилась. Он осмотрел ее в поисках вещественных доказательств, после чего – и это главное – забросил бы в колодец, чтобы ее нашли рядом с окоченевшим телом.

Он на цыпочках продвигался к цели, растопырив по-обезьяньи длинные руки, словно карикатурный ковбой, готовый выхватить «кольты». Оказавшись у цоколя колодца, он немного помедлил, и в его глазах сверкнул лунный лучик. Потом он нагнулся и стал шарить в траве в поисках мотка веревки. Корделия оставила ее на том самом месте, где она попалась на глаза мисс Маркленд, но что-то необычное – возможно, способ, каким была смотана веревка, – заставило его насторожиться. Он неуверенно выпрямился и какое-то мгновение стоял неподвижно, с болтающейся у ног веревкой. Корделия затаила дыхание. Казалось невероятным, чтобы он не услышал, не учуял, не увидел ее, чтобы такой законченный хищник был лишен инстинкта, подсказывающего всякому зверю, что в темноте таится враг. Он шагнул вперед. Теперь он стоял у самого колодца. Наклонившись, он продел конец веревки в стальной обруч.

Корделии было достаточно одного шага, чтобы покинуть спасительную тень. Она держала пистолет твердо и прямо, как учил Берни. На сей раз мишень находилась на расстоянии вытянутой руки. Она знала, что не станет стрелять. Однако теперь она знала, что заставляет людей убивать. Она громко произнесла: