Перед первым визитом у нее было время поразмыслить о тактике. Мало проку и большой вред, начни она утаивать факты, которые умный человек способен вскрыть самостоятельно. Если ей будет задан соответствующий вопрос, она не станет скрывать, что беседовала о Марке Келлендере с Тиллингами и его наставником; что выследила и расспросила миссис Годдард; что побывала у доктора Гледвина. Она решила не упоминать о покушении на себя и о посещении Сомерсет-Хауса. Она знала, какие факты придется утаить: убийство Рональда Келлендера, ключ к разгадке, найденный в молитвеннике, и то, как на самом деле погиб Марк. Она настрого приказала себе ни в коем случае не втягиваться в обсуждение дела, не рассказывать о себе, своей жизни, теперешней работе, намерениях. Она припомнила наставления Берни: «В этой стране людей, не желающих говорить, вы, к сожалению, никак не заставите сознаться. К счастью для полицейских, большинство просто не умеют держать язык за зубами. Хуже всего приходится умникам. Им необходимо продемонстрировать свой ум, и стоит втянуть их в обсуждение дела, даже самое общее, – и они в ваших руках». Вспомнила она и совет, который сама давала Элизабет Лиминг: «Ничего не расписывайте, не изобретайте, не бойтесь сказать, что чего-то не помните».
Дэлглиш тем временем спросил:
– Вы не позаботились обратиться к адвокату, мисс Грей?
– У меня нет адвоката.
– Общество юристов может снабдить вас фамилиями самых надежных и полезных специалистов. На вашем месте я бы серьезно об этом поразмыслил.
– Но ведь мне придется им платить, верно? Зачем оплачивать услуги адвоката, раз я говорю правду?
– Именно когда люди начинают говорить правду, у них и возникает потребность в адвокате.
– Но я всегда говорила правду! Зачем мне лгать?
Риторический вопрос стал ошибкой. Ответ оказался совершенно серьезным, словно ей и впрямь было необходимо его объяснение.
– Скажем, для самозащиты – во что я не очень-то верю – или чтобы защитить еще кого-то. Мотивы могут быть разными – любовь, страх, чувство справедливости. Не думаю, чтобы вы общались с кем-нибудь по этому делу долго и прониклись глубоким чувством, так что любовь оставим в стороне; я также думаю, вас нелегко запугать. Так что поговорим о справедливости. Очень опасный принцип, мисс Грей.
Ей было не впервой сидеть на допросе. Кембриджская полиция отнеслась к своим обязанностям со всем рвением. Однако впервые ее допрашивал человек, который знает: знает, что она лжет, что Марк Келлендер не накладывал на себя руки, – знает, в отчаянии подумала она, все, что только требуется знать. Приходилось смотреть в глаза реальности. Конечно, уверенности у него быть не может. Никаких признаваемых судом доказательств у него нет и никогда не будет. Никто из живущих на земле не сможет раскрыть ему правду, кроме Элизабет Лиминг и ее самой. Она же не собиралась проговариваться. Пускай Дэлглиш таранит ее волю всей своей неопровержимой логикой, добротой, любопытством, вежливостью, терпением – ничего она не скажет, и нет в Англии способа, чтобы принудить ее изменить решение.
Не дождавшись ее реакции, он жизнерадостно сказал:
– Что ж, посмотрим, чего мы достигли. В результате своих розысков вы заподозрили, что Марк Келлендер мог пасть жертвой убийства. Мне вы в этом не признались, но ясно высказали свои подозрения сержанту Маскеллу из кембриджской полиции. Затем вы вышли на след старой нянюшки его матери и выведали у нее что-то о его детстве, о женитьбе Келлендера, о смерти миссис Келлендер. Следующий ваш шаг – посещение доктора Гледвина, терапевта, пользовавшего миссис Келлендер перед ее смертью. Прибегнув к хитрости, вы выведали группу крови Рональда Келлендера. Смысл заниматься этим существовал только в случае, если вы заподозрили, что Марк родился не от брака тех, кто считался его родителями. Затем вы сделали то, что сделал бы на вашем месте и я: побывали в Сомерсет-Хаусе и ознакомились с завещанием Джорджа Боттли. Разумный шаг. Если пахнет убийством, всегда разузнайте, кто от него выигрывает.
Выходит, он пронюхал и про Сомерсет-Хаус, и про звонок доктору Винэйблсу. Что ж, этого следовало ожидать. Он относит ее к категории людей, наделенных таким же умом, как и он сам: она вела себя точно так же, как повел бы на ее месте и он. Пока она помалкивала. Он сказал:
– Вы не упомянули о своем падении в колодец. В отличие от мисс Маркленд.
– Случайность. Я ничего толком не помню. Должно быть, я решила обследовать колодец и потеряла равновесие. Он все время не давал мне покоя.
– Вряд ли это случайность, мисс Грей. Вы не в состоянии отодвинуть крышку, не вооружившись веревкой. Мисс Маркленд споткнулась о веревку, только она оказалась аккуратно смотанной и припрятанной в траве. Стали бы вы снимать ее с крюка, если бы просто обследовали колодец?
– Не знаю. Я не помню ничего из того, что случилось до падения. Помню лишь, как плюхнулась в воду. Что-то не пойму, какое это имеет отношение к смерти Рональда Келлендера.
– Возможно, самое прямое. Если кто-то попытался вас укокошить, а я думаю, так и произошло, то этот человек прибыл из Гарфорд-Хауса.
– Почему?
ebooksa