Я про себя удивился неожиданному желанию царя с утра отправиться на допрос.
«Наверняка неожиданно узнал что-то и пошел уточнить», – подумал я, и в животе неприятно заныло. Хотя прожил в новом мире уже несколько лет, привыкнуть ко многим его особенностям до сих пор не мог. То, что считалось бы в моей первой жизни страшной жестокостью, сейчас всеми, от мала до велика, воспринималось обычным делом. Человеческая жизнь совершенно не ценилась.
«Бог дал – Бог взял», – так, вздохнув, говорили, когда умирали маленькие дети, от чумы вымирали села и города. Или после татарских набегов оставшиеся в живых и не угнанные в Крым люди разбирали полусгоревшие развалины и вновь устраивались на этом же самом месте. Не отсюда ли пошел русский характер и отношение к окружающему, когда, в отличие от финнов, шведов и прочих европейцев, дома строили не на века, а абы как, потому что в любой момент все, что ты имел, могло обратиться в прах.
Уточнять, когда вернется государь, я, естественно, не стал и пошел в Думную палату, где опять собачились бояре по поводу земства. Увидев меня, они начали взывать ко мне, как третейскому судье, но я, поняв, что сегодня Иоанн Васильевич никаких вопросов Думе не оставил, быстро смылся в Аптекарский приказ.
Убедившись, что здесь все в порядке, я собрался уходить, как вдруг в коридоре появился Семен Каркодинов. Он был чем-то явно доволен.
Не говоря ни слова, он сунул мне в руки какой-то камень.
– Ох и любит тебя Господь, Аникитович, – весело воскликнул он, – весть пришла из Корелы, нашли рудознатцы в земле, тебе государем дарованной, руду медную и сейчас готовят все, чтобы заводик там поставить. Нашли-то руды прямо там, где ты указал, и как только лед на реках встал, известие отослали, чтобы весной все припасы, что нужны для дела, по воде отправляли. Немец саксонский пишет, что руда хороша, меди выход большой будет. Давай-ка по этому случаю твоей анисовой испробуем – грех такое дело не отметить.
– Семен Данилович, ты же знаешь, не одобряет наш государь пития без меры.
– Так мы, Сергий Аникитович, без меры и не будем, вот по паре стопочек твоих стеклянных выпьем – и дальше до обеда ни-ни. А за удачу такую надо обязательно. Ты ведь теперь по богачеству, пожалуй, на ровнях со старинными родами будешь.
Он полуобнял меня за плечо, завел в кабинет и закрыл дверь. Потом, повернувшись ко мне, понизив голос, сказал:
– Слушай, Аникитович, я ведь из детей боярских буду, а ты мне никогда умаления не делал, с уважением ко мне, с «вичем». Так я тебе как на духу говорю: ты с медью этой врагов себе еще больше приобрел, осторожнее надо быть. Слыхал я краем уха разговор один. Кто там был, тебе не скажу – в темноте дело было, боюсь ошибиться, напраслину не хочу наговаривать, но разговор такой, что пришла пора тебя сковырнуть: уж очень ты в душу государю влез, мешаешь многим. Три рода с твоей подачи Иоанн Васильевич под корень извел – боятся, что следующими станут.
Я достал с полки стопки и бутылку анисовой водки, кликнутый подьячий в момент притащил из холодных сеней полузамерзшей квашеной капусты.
Каркодинов сидел в полурасстегнутом кафтане, выставив большой живот, и пристально смотрел, как я разливаю прозрачную жидкость.
Я же в это время лихорадочно соображал: «Однако ты, Сергий, высоко поднялся в дворцовой иерархии, Каркодинов явно решил поставить на тебя, иначе с чего бы он поспешил сообщить такие известия? Хотя ничего нового, собственно, и не сказал, и без него знаю, кто у меня в недоброжелателях…»
Мы подняли стопки и звонко чокнулись, оба, наверно, в этот момент вспомнив поджаренного Бомелиуса, который ввел такую моду в царском дворце.
– Эх, хорошо пошла, – высказался Каркодинов, громко хрустя ледяной капустой. – Плохо, что ты, Аникитович, только для себя такую водочку делаешь.
Я засмеялся:
– Так я, Семен Данилович, еще с головой дружу, ты что, подбиваешь меня цареву монополию нарушить?
– Что ты, что ты, господь с тобой, – чуть не подавился капустой Каркодинов. – Я к тому, что вот захочешь такой выпить – и взять негде.
– А, ну этому горю легче помочь, я тебе через пару деньков бочку подвезу на подворье.
ebooksa