- А вы… - она не сразу нашлась с ответом. – А вы… все знают, что вы сами влюблены в свою драгоценную падчерицу! – выпалила она, наконец. – Она ведьма, и сводит всех с ума!
Эта пощёчина была ещё больнее, чем когда меня обозвали паучихой. Я увидела, как побледнела мама, как побагровел от негодования отчим, а Стелла бросилась искать защиты в объятиях своего жениха. Он гладил её по голове, сминая Стелле причёску, и бестолково таращился.
- Всё, довольно, - голос графа прозвучал резко и почти грубо. – Извольте извиниться, леди, и проваливайте отсюда, пока я не разозлился.
- Как вы с нами разговариваете? – высокомерно вскинула голову госпожа Бэдфорд. – И не надо нам угрожать! Мы – уважаемые женщины, и никто не отправит нас в тюрьму! Тем более за правду…
- За скандал – не отправят, - перебил её Бранчефорте. – Но не забывайте, что ваш сын сейчас в моих руках. Только от вашего поведения зависит его дальнейшая судьба. Сейчас я подумываю отправить его в королевскую тюрьму. Лет на десять.
- Да как вы смеете… - начала госпожа Бэдфорд дрогнувшим голосом.
- Лет на двенадцать, - сказал граф.
- Мы будем жаловаться! – пискнула тётушка уже совсем несмело.
- Лет на пятнадцать, - подытожил эмиссар, и фурии сдались.
Пробормотав скомканные извинения, они сбежали, оглядываясь и перешёптываясь.
Только тогда ко мне вернулась способность говорить:
- Хочу домой, - только и произнесла я.
- Домой – и немедленно, - поддержал отчим. – Какое безобразие! Мэр не оставит этого без внимания!
- Я сам поговорю с господином мэром, - сказал Бранчефорте. – Лучше если ситуацию изложит кто-то посторонний, а не заинтересованное лицо. И прошу воспользоваться моей каретой, она стоит у крыльца.
- Благодарю, - отчим коротко ему поклонился. – Я очень признателен, что вы заступились за Роксану. Эта… особа так кричала, что заглушила даже оркестр!
- Мне жаль, что так получилось, - сказал граф очень серьёзно. – Я не предполагал, что семья Бэдфордов так далеко зайдёт.
«Куда уж дальше, - подумала я, пока отчим вёл меня к выходу. – И это они ещё не знают, что Эмиль угрожал пистолетом».
Мы спустились по лестнице, забрали в гардеробе накидки, и я услышала женские истерические вопли откуда-то со стороны служебного входа. Судя по тембру и звучности голоса, это прима Нина дель Претте возмущалась по поводу испорченного выступления.
- Спектакль сорваль!.. Что значить – не расстраивайся?!.. О, я не расстроен! Совсем нет! Я – в бешенстве! Совсем бешенный! – кричала она с акцентом и слезами. – Что там за интриганка сидель в центральный лож? Подавайте её сюда!.. Я ей покажу, как у нас разбираться с интриганка!..
И хотя вопли прекрасно разлетались по первому этажу, все сделали вид, что ничего не услышали. Только у мамы на щеках появился румянец – два неровных красных пятна, заметных даже под слоем пудры.
ebooksa