- Мы ещё не знаем, пригласит ли меня кто-то кроме графа, - сказала я сдержанно.
- Пригласит, - уверенно ответила мама. – Ну вот, приехали. Девочки, не потеряйте маски. Всё-таки, это маскарад!
- Зайдём в дамскую комнату, - шепнула я угрюмо молчавшей Стелле, когда мы выходили из кареты, - отдам тебе книжку. Мама не станет скандалить на публике.
- Не надо, - ответила она тоже шёпотом. – Оставь себе. Мама права, ты имеешь право повеселиться. А я ведь твоя сестра, а не ведьма какая-нибудь, - и добавила, улыбнувшись и расцеловав меня в щёки: - Сведи уже с ума этого напыщенного графа! И если моя книжка поможет, я буду счастлива.
Как же она ошибалась, но я не стала её разубеждать.
- Спасибо, - сказала я искренне и расцеловала её в ответ. – Пойдём и будем веселиться, не смотря ни на что.
По лестнице мы поднялись, взявшись за руки. Двери были распахнуты настежь, звучала весёлая музыка, и в лицо нам сразу прилетела пригоршня конфетти.
Вокруг кружились в танце, флиртовали и бросались цветами, конфетти и серпантином фея и сатир, викинг и нежная нимфа, паяц преследовал греческую богиню, а Коломбина пряталась за веером от слишком настойчивого единорога.
Маскарад сразу захватил нас, увлёк в самый центр, закружил, оглушил…
Маски атаковали нас со Стеллой, наперебой приглашая танцевать.
Кадриль? Кадриль занята. Вторая кадриль? Простите, тоже. Англез? Котильон? Бранль? Контрданс?
Я записывала кавалеров, без особых раздумий – кто сказал первым, того и танец. И лишь на канарио позволила себе особый выбор – господина Мюррея. Он очень лихо стучал каблуками, и хозяева праздников часто просили его исполнить канарио показательно, чтобы гости могли полюбоваться. Грех было упускать возможность станцевать в паре с таким танцором.
В суматохе я потеряла и Стеллу, и маму с отчимом, и, расписав все танцы на вечер, ускользнула от кавалеров, спрятавшись за колонну. Теперь можно было немного отдышаться, тайком посмеяться над такой внезапной смелостью мужчин Солимара, и оглядеться, высматривая знакомых и… графа. Вдруг он сегодня не придёт? Мало ли какие важные дела могут возникнуть у королевского эмиссара, пусть даже на отдыхе.
Выглянув из-за колонны, я не увидела ни графа, ни кого-то из родных, зато прекрасно разглядела орлиный профиль Анны Симпсон, который не смогла скрыть даже маска, и курносый носик её собеседницы, который я опознала, как носик жены нотариуса.
- Между нами говоря, - заявила госпожа Симпсон, бешено обмахиваясь веером, - ничего оригинального в этом костюме нет. Костюм розы надевала баронесса Эллингтон пятнадцать лет назад. И вообще… чёрный – это не цвет для юной девицы.
Я чуть не расхохоталась, сообразив, что речь шла о моём наряде. Вряд ли на балу появилась ещё одна особа в костюме чёрного цветка.
- Но сейчас маскарад, - слабо возразила жена нотариуса. – Почему бы не чёрный?
- Все равно, - отрезала госпожа Симпсон. – Пусть маскарад, но чёрный – цвет замужних дам. Такое можно простить только невесте. Тем более – атлас! Куда уместнее был бы бархат…
- Но бархат хорош только для блондинок, а брюнеткам нужен именно атлас…
Дамы отошли в сторону, и я перестала слышать их беседу.