— Да ты знаешь, с кем говоришь, дитя? — усмехнулась Анна и расправила юбку, показывая, что покидать повозку не намерена.
— Хватит, — сказала я резко. — Это моя повозка, и я решаю…
— А если я заплач
Синие глаза дочери лавочника гневно вспыхнули, и я прекрасно её понимала. Меня тоже злила эта манера столичной госпожи повернуть всё так, словно деньги были центром мира. И она, естественно, потому что деньги были у неё.
Золотой соблазнял и манил, но я глубоко вздохнула и приготовилась дать наглой дамочке полную отставку. Не всё покупается, не всё продаётся, и по крайней мере сегодня мой ослик стоит гораздо дороже золота…
— Ой, господин Кроу сюда едет, — сказала вдруг Сюзетт. — И что это ему здесь понадобилось?
Мы все уставились на судью, который выехал верхом на своём вороном коне и направлялся прямо к мельнице.
— Не хватало ещё одного осла, — негромко фыркнула госпожа Анна.
— А вы… — начала я гневно, готовая высказаться по полной насчёт невоспитанности некоторых
Но и тут у меня не получилось осадить эту нахалку, потому что в этот самый момент Сюзетт сказала:
— Что это с ним? У него такой вид, будто он приведение увидел.
Я похолодела, потому что лицо у Рейвена и правда было ужасным — бледным, с заострившимися чертами. Пару раз он нервно мотнул головой, будто отгоняя кого-то.
— Добрый день, дамы, — поздоровался судья, когда его конь остановился в метре от Лексуса. — Куда-то собрались?
— В деревню, — с готовностью ответила Сюзетт. — Хозяйка Эдит пообещала меня подвезти…
— Это мы с ней едем, милочка, — осадила её Анна. — А вы вполне можете пройтись пешком.
— Что случилось? — спросила я, потому что Рейвен смотрел на меня, и глаза у него были — как чёрные бездонные омуты.
Судья помедлил прежде, чем ответить.
— Два часа назад, — сказал он, тщательно подбирая слова, — в этом озере утопился некто Димак. Знаете такого?
— Димак? Кто это? — недоуменно спросила Сюзетт, а госпожа Анна ничего не сказала.
Зато она оглянулась на озеро, и глаза у нее загорелись ещё ярче, чем у Сюзетт.