Судья был озадачен — просто завис, хмуря лоб и уставившись в небо.
Я чуть не фыркнула — вот они, мужчины! Женятся, а сами ничего не знают о своих жёнах.
— Она брезгливая, — выдал он, наконец, после мучительных размышлений. — Она страшно брезгливая.
Не слишком полезная информация, но я поблагодарила.
Брезгливая… И что теперь? Посадить к ней в постель крысу? Или подсунуть парочку змей? Так она с ними прекрасно найдёт общий язык. Родственные души, так сказать.
— Ладно, что-нибудь придумаю, — произнесла я со вздохом. — Не нравится мне её любопытство, вот что я вам скажу. Так и лезет она в это озеро. И утопленник её не испугал, только раззадорил. А вы… — я покосилась на судью, — вы смотрели в сторону, когда подъезжали к нам. Видели… Димака?
Спрашивать об этом было жутко, но я не могла сдержаться. Это всё равно, что смотреть ужастик в детстве — боишься, но всё равно поглядываешь на экран — хотя бы одним глазком.
— Не самое приятное зрелище, — согласился судья.
— Он и сейчас здесь?
Рейвен мельком посмотрел через плечо и сразу отвернулся:
— Здесь.
— Что он говорит? То есть, что он делает? Он даёт какие-то подсказки, что с ним случилось?
— Нет, — коротко ответил судья. — Зовёт меня к мельнице.
— Скорее, к озеру, — заметила я.
— Кто же их разберёт, — в сердцах ругнулся судья.
— И их совсем никак нельзя прогнать? Совсем-совсем никак?
— Есть способ, — глаза у него блеснули, и я заподозрила какой-то подвох.
— Какой же? — вежливо поинтересовалась я, заставляя Лексуса повернуть к деревне.
Судья пришпорил коня и опять наклонился в седле, пытаясь заглянуть мне в лицо:
— Разрешите мне вас поцеловать? Когда целую вас, хозяйка, все черти разбегаются.