— Мне было семнадцать, когда я влюбился, — услышала Клер месье Пражена, — влюбился впервые и навсегда. Она выбрала не меня, тогда я был слишком молод, слишком неопытен… Я не написал о ней ни строчки, пытался выбросить ее из памяти. Но разве можно забыть свою молодость? Даже в ее горьких минутах чувствуется сладость…
— Бог мой, Клер! — Жюль влетел в кухню и расцеловал сестру в обе щеки. — Сегодня у нас весь город!
— Я вижу, — Клер мельком выглянула в общий зал и вернулась к сервировке — поступило еще три заказа на «Ледяную рульку». — И поражена, если честно. Впервые слышу такие сентиментальные рассуждения месье Писателя.
— Месье Фазиль тоже растрогался. Он рассказывает про свою первую любовь, — сказала Дельфина, забирая тарелки. — И похоже, ею оказалась вовсе не мадам Фазиль.
— Весна! — Жюль бросил мечтательный взгляд в окно. — Как я их понимаю!
— Ты должен понимать только одно, — строго сказала Клер. — После того, как все закончится, нам надо убрать бушон и приготовить продукты. Завтра люди придут за своим машоном.
— Какая ты зануда, Клер, — простонал Жюль. — Я просто не могу ни о чем думать, только о майских сумерках, улыбках и красивых глазах, а ты вечно все испортишь.
— Если ты опять уйдешь… — начала Клер, но брат уже чмокнул ее в щеку и умчался принимать новых посетителей.
— Они все словно с ума сошли, — сказала Дельфина, вернувшись с пустыми тарелками. — Вот уж не думала, что мужчины способны вспомнить, кого впервые поцеловали под каштанами.
Клер невольно вздрогнула, услышав о поцелуях под каштанами, и невольно напрягла слух.
— Ах, как вы правы, Пражен, — говорил месье Баллок, помощник судьи. — Эти воспоминания и горчат, и ласкают сладостью. Я тоже вспомнил малютку Марион… Помните ее? Такая маленькая, чернявая, она продавала цветы у ратуши. Она была смешливая, маленькая чертовка! И умела показать зубки! Где мои восемнадцать?..
- С чего это вы ее вспомнили, Баллок? — засмеялся кто-то из посетителей. — Последние лет двадцать вы помните только номера судебных дел и фамилии государственных должников.
— Можете иронизировать сколько угодно, месье Девиль, — ответил Баллок, ничуть не обидевшись, — но нахлынуло что-то. Попробовал рульку — и словно помолодел…
— Удивительный вкус, давно забытый, — согласился Пражен. — Старый Лефер подавал это блюдо в мае, когда солонина уже в горло не лезла, но он умел избавляться от этого надоедливого привкуса. А шеф Жюль, насколько я могу судить, пошел еще дальше. Я ощущаю терпкость смородины, остроту перца и легкую сладость. Сначала она показалась мне как ваниль, но кто добавляет ваниль в свиное рагу? Но эта сладость тут к месту. Она как нежное воспоминание о несбывшейся любви. Нежное и одновременно горькое. Несбывшиеся мечты…
Пражен закурил, задумчиво глядя в окно.
— Идея удалась! — ликовал Жюль, когда кафе было закрыто. — Клер! Весь город влюблен в твою рульку!
— Вот уж не думала, что свинина так их растрогает, — Клер устало разминала плечи. — Только не вздумай уйти, Жюль…
Но брат уже выскочил за дверь, и Клер оставалось только устало вздохнуть.
— Пойду, запеку говяжьи кости для бульона, — сказала Дельфина.
Когда она скрылась в кухне, Клер занялась уборкой. Выматывающий день, а завтра рано утром придется открыться, как обычно. Бошон — место, куда приходят завтракать, а не коротают ночь за вином и праздными разговорами. Она бросила взгляд в окно — туда, где горел разноцветными огнями ресторан месье Рейва. Рен Рейв не мог не видеть, что сегодня поток гостей в бошон «У Лефера» был бесконечен! Скрипел ли зубами столичный сноб, когда его подлость провалилсь? Конечно, скрипел!
ebooksa