К соседке Сисси
Ты постучи,
Перо у нее
Ты попроси.[1]
Дальше в песне говорилось, как любезный Любен постучал к соседке Сисси, но она не пожелала открыть и заявила, что не раздает свои перья, а если любезный Любен будет слишком настаивать, то поможет ему написать сонет кочергой на боках.
Клер пела с увлечением — ей нравились и мотив, и шутливый посыл песенки. Когда девушка принялась исполнять строки, которые принадлежали соседке Сисси, она усиленно грассировала, чем рассмешила Ренье, и сама не удержалась от смеха.
- Моя мать тоже пела, когда готовила, — сказал он, когда сковородка была плотно прикрыта крышкой, а Клер занялась гарниром. — Здесь так принято?
— Это не местная привычка, — сказала Клэр. — Мой дедушка пел эту песню, когда готовил мясо с овощами. Он говорил, что музыка приносит гармонию в мир. Когда ты поешь, готовя еду, твое сердце, твоя душа проникает в пищу. Именно это называется — готовить с душой. Наверное, твоя мама знала этот секрет. Вот, получите заказ, месье.
— Можно, я буду есть здесь? — спросил он, усаживаясь на трехногий табурет, за разделочный стол.
— Если хочешь, — Клер пожала плечами и поставила перед Ренье тарелку с мясом и нарезанные овощи и зелень.
— Пахнет божественно, — сказал он, вооружаясь ножом и вилкой. — М-м! И на вкус так же!
Клер снова засмеялась, глядя, как он ест — жадно, с аппетитом, словно и вправду не пробовал ничего вкуснее.
— Но все равно не понимаю, — сказала она, наливая в бокал вина и предлагая гостю, — почему ты хочешь именно мое кушанье? Ты был прав — мои блюда не так изысканны, как твои.
Ренье опустил вилку, рассматривая содержимое тарелки, а потом поднял глаза на Клэр. Она задрожала, когда синева глаз плеснулась на нее, как морская волна.
— Так получилось, — сказал Ренье медленно, будто подбирая слова, — что за последние годы я впервые почувствовал сытость, когда попробовал твои блюда. Почему-то я могу есть только их.
— Да ты пробовал только говядину-фламбэ!
— Я пробовал все, — сказал он. — Отправлял в твой бушон поваренка, и он приносил мне от каждого блюда понемногу.
— Что за бред… — только и смогла промолвить Клэр.
— Это не бред, — сказал Ренье необыкновенно мягко. — А теперь — разреши, я доем?
Клер оторопело кивнула, наблюдая, как он есть — сосредоточенно, молча, полузакрыв глаза, наслаждаясь каждым куском. Он доел все до последней крошки, промокнул губы салфеткой — все чинно, неторопливо, а потом лицо его дрогнуло, как будто… как будто он собирался заплакать!