Машина наконец остановилась, двери открылись. Хлынул свежий воздух, отступили запахи дыма и пива, я снова могу дышать. Логан вытащил меня из машины, я вспомнила про платье, подол короткий, наверное, до самой талии задрался. Попыталась, как могла, стряхнуть его, чтобы упал ниже. Под ногами неровная почва, камешки, я не поспеваю на каблуках. Дважды подвернула ногу.
– Снимите с нее дурацкие туфли! – распоряжается Наташа.
Туфли сдирают, теперь я ступаю босыми ногами по камням. Шрамом по земле – напомнить мне, что и стопа моя заклеймена.
– Мне идет? – спрашивает Наташа, и Гэвин присвистывает.
Меня тащат в гору, я задыхаюсь, ругаюсь: камни острые. Сквозь мешок не видно, куда я ступаю, и света совсем уже нет. Стемнело. Час поздний. Может быть, я уже опоздала к комендантскому часу.
– У меня комендантский час, – решаюсь я сказать. – Отпустите меня домой.
Они примолкли.
– Когда у нее комендантский час? – спросила Наташа.
– В одиннадцать, – ответила Колин.
– Сейчас пол-одиннадцатого, – сказала Наташа.
– И что? – огрызнулся Логан и поволок меня дальше.
– Надо заканчивать.
– А то что?
– А то… что с ней будет, Колин? – спросила Наташа.
– Комендантский час – это серьезно. Ее накажут. Ее снова вызовут в суд.
Логан хохочет.
– Нет, послушай, это серьезно, – настаивает Колин. – Накажут не только ее, но и родителей. У меня братьев забирали на неделю. – Голос ее дрогнул.
– Я с ее предками не знаком, – говорит он. – Плевать мне на них.
– Сюда, – говорит Гэвин, и все останавливаются.
Слышно, как отпирают дверь.