Они толкаются у меня за спиной, мешая друг другу.
– Ого! – восклицает Гэвин. – Черт, на этот раз ей было здорово больно. Видите, он не такой аккуратный, как прочие. Постойте, сколько же их всего?
Они пересчитываю шрамы, пересчитывают мои пороки.
– Шесть? – изумленно переспрашивает Логан. – Но говорили только о пяти.
– Пять – и так больше, чем у всех, – напоминает Гэвин.
– Три – самое большее, что было, – поправляет его Наташа. – А у нее шесть. – Ее голос вдруг упал до шепота. – Наверное, нам не полагалось об этом знать. – Она, похоже, занервничала.
Настроение ребят заметно переменилось. Я чувствую, они вовсе не получают от своей затеи того удовольствия, на которое рассчитывали. Им стало неловко. Реальность оказалась вовсе не такой, как они ожидали. Мои шрамы – следы боли. А боль в теории и на практике – очень разные вещи. Кажется, их это отрезвило. Эта мысль вернула мне силы. Я прошла через такое, о чем они и думать боятся, они притащили меня сюда, чтобы поиграться со своими страхами. Проникнуться ими. Понять. Возвыситься над страхом. Посмеяться над ним. А я – я этот ужас пережила. Моя очень реальная трагедия – вот что пугает их. Мне же она придает силы.
– Который час? – спросила я. Надежда еще жива.
– Успеешь добраться домой, не боись, – говорит Наташа, стараясь казаться крутой, но страх слышен в ее голосе. – Ладно, с меня уже и хмель соскочил. Что-то скучновато. Жрать хотите?
– Ага! – отвечает Гэвин так поспешно, что я чуть не ухмыляюсь, благо лицо скрыто мешком.
– Логан, едем? – окликает Наташа заводилу.
– Идите, я за вами.
Я чувствую: эти двое не уверены, боятся оставить нас наедине.
– Да идите же! – повторяет Логан, ему не терпится заполучить меня в полное свое распоряжение.
– Ты только не…
– Чего – не?
Гэвин приостанавливается.
– Ты же не это самое, ну…
– Обижаешь, Гэвин. Она – Заклейменная, грязь, я бы до нее и палкой не дотронулся.
– Не льсти себе, – отвечает Гэвин, и они с Наташей хохочут. – Ладно, главное – прибери тут, не то меня дед убьет.