Снова мечтай

– Ай, выдалось несколько тяжелых недель. Но в остальном все хорошо. А у вас?

– Вот почему мы никак не могли тебя поймать. Уже начали беспокоиться. У нас все супер. У твоей мамы сегодня утренняя смена, а мне попозже выходить на работу.

Мои родители работали в больнице. Мама – медсестрой, папа – охранником. На работе же они когда-то и познакомились и сразу влюбились друг в друга, что я всегда считала очень романтичным. Даже сейчас, по прошествии двадцати пяти лет, они жили душа в душу, чего я не наблюдала у родителей большинства друзей и подруг.

У нас тоже периодически случались ссоры, наша семья всякое пережила, но в целом мы были едины. На самом деле после того как мы с Эзрой уехали, то думали, что вдвоем им будет плохо, поэтому два раза в неделю устраивали встречи в скайпе. Но уже через пару недель и мне, и Эзу стало ясно, что втайне родители радовались появившемуся для самих себя времени. После нашего отъезда они купили себе подержанный дом на колесах, благодаря которому по выходным устраивали путешествия. Неоднократно они даже доезжали на этой штуке до самого Лос-Анджелеса – чем заставили меня хорошенько понервничать, потому что выглядела она так, будто в любой момент развалится на части.

Однажды я дала себе обещание, что куплю им новый автодом, как только получу первый крупный гонорар. Чтобы как-то отплатить за все старания и время, которые они вложили в мою карьеру. Но вместо кучи денег я привезла с собой в Вудсхилл пустой банковский счет. И это одна из причин, из-за которых мне ни в коем случае нельзя возвращаться домой. Не говоря уже о том, что я не оправдала доверия родителей и, наверное, никогда больше не смогу взглянуть им в глаза.

– Что нового? – спросила я, все еще стараясь сохранять беззаботный тон, и на стуле подъехала к окну, выходящему в сад. Я раздвинула шторы и посмотрела на макушки деревьев.

– А, да мало чего. Мы с мамой как раз планируем следующую поездку, в этот раз на Восточное побережье. О, и Линда про тебя спрашивала. Передает привет.

Я оцепенела. Линда Эндрюс – это мама Блейка. За последние несколько месяцев она раз или два присылала сообщения, в которых интересовалась, как у меня дела, но я отвечала очень коротко. Просто не смогла пересилить себя и совсем не отвечать. Впрочем, это все равно бесполезно, потому что от родителей она и так узнавала обо всем, что у меня происходило.

– Ей тоже привет.

Интересно, что бы она подумала, если бы ей стало известно, что я фактически жила с ее сыном. Я знала, что, когда мы начали встречаться, она была на меня очень зла. Настолько зла, что какое-то время не общалась с родителями, хотя они близко дружили целую вечность. Сейчас углы сгладились, и я очень надеялась, что Блейк не расскажет маме, где я. Если родители и должны узнать о моем нынешнем положении, то от меня самой.

– Передам, – откликнулся папа.

На заднем плане раздался хорошо знакомый скрип. Наверняка он вышел в сад и любовался аккуратно постриженной живой изгородью – плодом трудов, к которым они с мамой всегда принуждали меня и Эзру.

– Я по вас скучаю, – тихо сказала я.

– Мы по тебе тоже, Блинчик. Ты себе даже не представляешь, как сильно. – Пару секунд мы оба не произносили ни слова, но казалось, что одно наше молчание говорило само за себя. Папина тревога буквально выплескивалась сквозь динамики. – А ты уверена, что все в порядке? Ты же знаешь, что мы готовы приехать в любой момент.

Я почувствовала комок в горле и быстро помотала головой:

– Нет, все нормально.

– Ладно, тогда давай поговорим о чем-нибудь другом… например, день рождения твоей мамы.

Я насторожилась. Он у мамы только в марте.

– У тебя уже есть подарок? – спросила я.

– Хочу устроить ей вечеринку-сюрприз.