И я решилась. Крепко зажмурив глаза, я завизжала изо всех сил и громко затопала ногами. Эхо отозвалось противным резким визгом. Нет, я не могу издавать таких звуков. Не могу, и все! Это из меня обида выходила, а обида, как известно, весьма безобразное чувство. Как ни странно, полегчало. Меня все еще потряхивало, да и негодование никуда не делось, но вот тот ком, что стоял в груди и мешал вздохнуть, причиняя неудобство, волшебным образом исчез.
– А я все думаю, кто так шумит в королевской галерее? – Чарующий голос укутал, словно в кокон из легкого невесомого шелка.
Резко развернувшись, увидела того самого незнакомца, что остался равнодушным к моим шуткам, но смотрел на меня так, что я смущалась. Он, словно хищник, учуявший добычу, плавно шагнул из тени не замеченного ранее алькова. Неужели Хоук его не заметил? Хотя я ведь просила хранителя отвести меня туда, где не станет искать герцог. О том, что я буду находиться в этом месте одна, речи не шло. И потом, дух сказал, что меня не услышит никто посторонний. Означало ли это, что незнакомца замок считал своим?
– Простите, не знала, что здесь кто-то есть, – от смущения почти прошептала я.
– Немудрено, – улыбнулся мужчина, блеснув глазами. Улыбка сделала его лицо еще прекраснее. Не думала, что такое возможно. – Это очень старая галерея. Здесь почти никто не бывает, кроме меня и старого слуги, поддерживающего порядок в помещении.
Незнакомец подошел вплотную и взял мою руку. Хотелось вырваться, отступить, но я как зачарованная смотрела в его синие глаза, не в силах отвести взгляд. Там отражалась я и еще нечто такое, что меня притягивало к нему, словно магнитом. Нужно отойти… Нужно… Необходимо. Жизненно. Но я не сдвинулась с места, а лишь хрипло выдохнула:
– Мы не представлены…
– Это большое упущение, не так ли, Саманта Терезия Гельямина Карр? – Голос незнакомца стал тише и теперь звучал вкрадчиво, интимно, заставляя меня нервничать. – Тогда позвольте представиться, герцогиня! Терион Энджамин Дуоли, маркиз и ваш покорный слуга.
Не отводя от меня глаз, мужчина склонился к моей руке. И я… Я ожидала самого обычного поцелуя, положенного по этикету, но мою руку перевернули и запечатлели горячий, влажный и от этого кажущийся недопустимо преступным поцелуй в самую середину моей ладони.
Колени предательски дрогнули, а внутри прокатилась горячая волна… Волна ярости и негодования. Негодяй! Мерзавец!
– Да как вы… Да как вы посмели?! – практически прошипела я, с силой вырывая руку. – Кто дал вам право прикасаться ко мне подобным образом?
Моя гневная тирада не произвела на него должного впечатления. Маркиз по-прежнему улыбался и, судя по всему, нисколько не раскаивался в содеянном. Злость требовала выхода, и я влепила ему пощечину.
Но он словно только этого и ждал. Отступив на шаг, поднял свое прекрасное лицо к потолку и громко, между прочим, очень обидно расхохотался.
– Стойкая, – произнес он, когда отсмеялся и неожиданно стал серьезным. – Столь похвальное качество для столь юной леди – весьма редкое явление. Поверьте. Но тем лучше.
– О чем вы? – гневно спросила я, испепеляя его взглядом. Очарование маркиза стремительно меркло.
Не делая больше попыток приблизиться, он склонил голову.
– Позвольте принести вам свои извинения, ваша светлость. Я вел себя недостойно и возмутительно.
– Признаете? – прищурилась я. Уж слишком быстро он сдался.
– Признаю, – не дрогнув, повторил маркиз. – Меня оправдывает лишь то, что я допустил столь невинное отступление от этикета в качестве проверки.
– Проверки? – повторила за ним, всеми силами подавляя в себе растущее возмущение. – Вы проверяли меня, маркиз?