– Это не семейная галерея Карров, Саманта. Скорее это комната плача. Здесь висят портреты тех, кто повинен в том, что страшное проклятье пало на головы всего Саатара. Сюда почти никто не заходит. Только Зак, старый слуга отца нынешнего короля, и я, – почти шепотом ответил Дуоли.
Я же больше не могла вымолвить ни слова. Взгляд словно прирос к портрету, на котором художник весьма реалистично изобразил моего супруга. Только одежда на нем была несколько старомодной. Такие широкие воротники и пышные панталоны, делающие заднюю часть смешной и необъятной, давно никто не носил. Но даже это нелепое одеяние не портило герцога. Ему даже шли светлые волосы. И почему портретисту захотелось изобразить его блондином? На мой взгляд, темный тон дракону подходит гораздо больше.
Все же я ошиблась там, в столовой, когда решила, что Терри красивее моего мужа. Нет, маркиз определенно прекрасен и, возможно, разбил немало доверчивых женских сердец, но мое он не затронул. Я могла бы любоваться Терри, как любовалась бы закатом, дождем, изящной вазой или капелькой росы на ажурной паутинке. Но Элион… Он был солнцем, которое обжигает, ветром, от которого перехватывает дыхание, песней, что заставляет сердце биться быстрее. Этих мужчин сравнить невозможно. Для меня – невозможно.
Чуть повернув голову, натолкнулась на внимательный изучающий взгляд маркиза.
– Что здесь делает портрет герцога? – спросила я.
– Висит, – ответил Терри. – Это не ваш супруг, Саманта. Это герцог Ривсент Карр. Он стал первым королем объединенных земель, женившись на Катарине Аталан.
– Женившись? – удивилась я. Совсем другие истории мне рассказывали с детства.
Дуоли перешел к соседнему портрету.
– Идите сюда, ваша светлость! – позвал он.
А я… Я пошла, но ноги вдруг так ослабли, что каждый шаг давался с неимоверным трудом. Сердце бешено отстукивало, предчувствуя что-то такое… Но я нашла в себе силы взглянуть на картину. Святая семерка! На ней были мы: я и герцог. Вот только одежда и его светлые волосы отличали нарисованных нас от настоящих.
– Боги… – прошептала я.
Мужчина, облаченный в доспех, смотрел на женщину с такой нежностью, что даже у меня потеплело внутри, а она… Она смотрела на него с безграничным доверием, тревогой и любовью.
– Это портрет неизвестного художника. Если верить хроникам, здесь Катарина прощается с мужем, провожая на первый бой с тварями из-за заслона.
– И она… – Дальше сказать ничего не могла. Словно ком встал поперек горла, мешая произнести хоть слово.
– Да, и она практически ваш близнец, Саманта. Если бы я не был полностью уверен, что все Аталаны давно в могиле, то подумал бы, что вы их потомок.
– Их уничтожили Карры… – Я не спрашивала, а констатировала факт. Именно так мне рассказывала мама, а ей – ее мама.
– Что? – удивился маркиз. – Уничтожили? Нет, разумеется, нет! Как такое могло прийти в вашу светленькую головку, Саманта? Ривсент Карр встретил Катарину Аталан. Между ними возникло то самое великое чувство, что бывает только у истинных пар, у тех, кто богами предназначен друг другу. Незадолго до этого родители Катарины погибли при странных обстоятельствах. Говорят, они сгорели заживо в одной из башен замка, проводя опасный магический эксперимент. В любом случае Ривсент непричастен к их гибели. Из всего правящего рода Аталанов остались лишь Катарина и ее престарелый дядюшка Ангус. Пройдите сюда, герцогиня.
На очередном портрете был изображен старец с длинной седой бородой, аккуратно заплетенной в затейливые косы. Он сидел за письменным столом и читал огромный фолиант. А вот его одежду я узнала сразу, такие мантии до сих пор носили магистры, преподающие в нашей академии.
– Да-да, вы не ошиблись, Саманта. Ангус Аталан когда-то был ректором академии, где вам довелось обучаться, – озвучил мою догадку Терри.
– И что же случилось дальше?