Контракт на гордость

Я лихорадочно машу головой, пока в горле набухает огромный ком. Слишком много успело произойти за неполных два дня, чтобы я могла спокойно обсуждать серьезные вещи. Сейчас мне нужно стереть глупый иррациональный страх, засевший глубоко внутри, вытравить из крови остатки ядовитой паники и не думать о важном. Хотя бы до завтра.

И, кажется, Саша это понимает. Выверенным движением он сдергивает меня со стола, подхватывает на руки и несет в спальню, случайно задевая подарок невыносимых фрицев – уродливую фарфоровую статуэтку. Которая падает с тумбочки разбивается с мелодичным звоном, но я слышу только грохот суматошно бьющегося сердца и шум своего судорожного неровного дыхания.

Уронив по пути еще и стул, мы все-таки добираемся до кровати, и я отдаюсь на волю победителю, выгибаюсь навстречу умелым прикосновениям и больше не сдерживаю хриплых криков. Надеюсь, у Волкова в квартире хорошая шумоизоляция.

Он оставляет на шее поцелуи-клейма, от которых неистово горит кожа, я же помечаю его спину короткими аккуратно остриженными ногтями. Хорошо, что ни в какой бассейн или аквапарк мы завтра не собираемся. А потом я соскальзываю в пропасть чистейшего острого удовольствия, разлетаясь на тысячи атомов, и долго не могу сообразить, где мы находимся и как меня вообще зовут.

– И вообще, кто-то обещал мне ужин, – смеюсь, по укоренившейся привычке перебирая волосы лежащего у меня на животе Сашки, и ощущаю на кончиках пальцев необычайную легкость. Теперь и стерва-Калугина, и приторно-вежливый майор, и мерзкий капитан представляются чем-то невообразимо далеким. Тем, что и выеденного яйца не стоит.

– И ты мне ни разу не мешала тебя накормить? – Волков перекатывается, подминая меня под себя, и снова гипнотизирует теперь уже медово-шоколадным взглядом. Щурится и, щелкнув меня по носу, нехотя сползает с кровати, оставляя за собой последнее слово: – вредина ты, Истомина.

– И совершенно этого не скрываю, – озорно кричу ему вдогонку, выуживаю из сумочки разряжающийся гаджет и следом за Сашей иду на кухню, игнорируя слабость во всем теле и слегка подрагивающие колени. Неужели, это то самое счастье, о котором восторженно пищат шестнадцатилетние школьницы?

Волков заново разогревает отбивные, вытирает потеки от разлитого впопыхах кофе и напевает что-то очень похожее на песню Градусов «Голая». Улыбается своей неповторимой шальной улыбкой и отворачивается, запихивая в тостер ломтики хлеба, я же совершенно бессовестно залипаю на две ямочки в районе его поясницы и не чувствую себя испорченной.

И все идеально и в этом мужчине, и в плавно перетекающем в ночь вечере, кроме высвечивающейся на плоском экране надписи: «Алик».

Микроволновка весело дзинькает, сообщая, что мясо пора вытаскивать. Ей вторит модная блестящая кофеварка, судя по аромату, обещающая подарить лучший капучино в моей жизни. Ну а я нагло отключаю сначала звук, а потом и сам гаджет и прицельным выстрелом швыряю устройство на диван. Даже если у Меньшова там потоп, пожар и пришествие Всадников Апокалипсиса одновременно, я и пальцем не пошевелю, чтобы ему помочь. По крайней мере, не тогда, когда от воспоминаний об устроенном им спектакле липкий холод до сих пор бежит вдоль позвоночника.

Умяв стратегический запас Сашкиных продуктов, мы пытаемся в который раз посмотреть недавно вышедших «Джентльменов», правда, уже через пять минут я проваливаюсь в блаженную дремоту. Щекой прижимаюсь к вздымающейся груди Волкова, бесстыдно закидываю на него ногу и, пусть и неосознанно, но всячески мешаю своему мужчине сосредоточиться на авантюрном шедевре от Гая Ричи. Что ж, видимо, резервы моего организма не бесконечны, и он решил восполнить их с лихвой.

Выпутываться из фантазий совсем не хочется, потому что мне снится лазурное ласковое море, горячий белый песок, а еще мороженое со вкусом ананаса в хрустящем вафельном рожке. И я уверена, что в уютном бунгало метрах в десяти меня ждет Сашка, в одном полотенце и с прохладным бодрящим коктейлем, вроде клубничного мохито. К огромному разочарованию, я не успеваю подтвердить правильность своих догадок, потому что безжалостная действительность будит меня проникающим сквозь занавески и бьющим прямо в глаз лучом яркого света. 

– Официально заявляю: реальность – ты та еще сука, – бормочу себе под нос и переворачиваюсь на другой бок, намереваясь досмотреть сон до конца. Но вместо мужского сильного тела рядом обнаруживаю лишь пустоту и слабый запах терпкого древесного парфюма.

Я разочарованно выдыхаю и, вяло потянувшись, тру глаза. Как показывают часы на противоположной стене, время давно уже перевалило за полдень, а Волков наверняка успел построить подчиненных, подписать кучу бумажек и отчитаться перед дотошным инспектором из пожарки. И я на полном серьезе планирую сегодня не выходить из дома и приготовить что-нибудь вкусненькое, но двадцать три пропущенных от Филатова заставляют меня перезвонить ему и ввязаться в сомнительную аферу.

– Лиз, будь человеком, пожалуйста! – так жалобно канючит мой любимый работник года, что я уже согласна на все: отправить Ивана в отпуск, отменить униформу или внести его сталкершу-Харли в черный список рабочего телефона. – Набери своему Меньшову и пошли куда-нибудь. Желательно, на Северный Полюс. Потому что он достал мельтешить перед глазами с веником из ста роз и докапываться, куда ты пропала. Тебе же администратор в салоне нужнее, чем в обезьяннике, а?

– Дай-ка ему трубочку, Вань, – на языке вертится полсотни заготовленных для Алика нелестных, вернее, даже непечатных эпитетов, но я отчего-то решаю высказать ему их лично. И с достоинством английской королевы принимаю предложение встретиться: – в «Интуристе» в восемь? Договорились.

Котлеты разложены в лоточке, грибы в сливочно-сметанном соусе тушатся на плите, а творожная запеканка подходит в духовке. Вот что с деловой львицей делает незабываемая ночь в объятьях правильного мужчины и долгожданный, честно выстраданный выходной.

Окидываю взглядом генералиссимуса блестящую чистотой кухню и с удовлетворением отмечаю, что Волкова я готова встречать во всеоружии. И нет, врать ему или что-то скрывать я совершенно не собираюсь, особенно после того, как наломала дров с Анжеликой. Но озвучить способную показаться странной просьбу я предпочитаю на его полный желудок.

– Лиз, а ты сильно будешь против, если я твоего администратора немножечко покалечу? – бегу в прихожую на звук веселого Сашкиного голоса и не могу сдержать истерического хохота при виде болтающихся у него в руках розовых наручников с пушком. – Это он, между прочим, ради своей начальницы старался. Десяток магазинов оббегал, пока подходящие нашел.

Под обреченный вздох Волкова я клянусь подвергнуть Ваньку самым страшным пыткам, отдать Юльке с Иркой на опыты и лишить премии в этом месяце, но Сашка мне почему-то не верит. Нежно целует в висок и бормочет, что Лиза Истомина уже не та. Она больше не жонглирует чужими сердцами, не пьет кровь младенцев по утрам и не внушает должного страха своим распустившимся миньонам. Глупости, правда?