О времени, о душе и всяческой суете

В студии со мной был местный журналист, первым высказавший все мои идеи: Вентшлер решил, что немцы вот-вот проиграют войну, поэтому договорился с неизвестным посредником, чтобы тот переправил его в страну, не участвующую в войне, однако в условленное место никто не пришел, чтобы провести его дальше; в отчаянии он отправился один в снегопад на поиски помощи, заблудился, замерз насмерть… Более-менее логично. Хотелось бы знать, почему он выбрал вечерний костюм и настолько неподходящую обувь. Я принялся измышлять какие-нибудь обоснования.

Но потом я решил, что мне все-таки повезло, потому что ведущий шоу привел контраргументы, разгромившие эту теорию в пух и прах. Вентшлер был фанатичным нацистом, его многократно хвалили за добросовестное выполнение «долга»; он был одним из самых молодых генералов СС; после него осталось состояние, которое он, холостой и бездетный, завещал на благо продвижения нацизма; и на пути из Богемии к швейцарской границе о нем не доложил ни один стражник или полицейский, а ведь ход войны уже начал меняться, и за передвижением кого-либо, даже генералов, был установлен строжайший контроль.

Поэтому мне в голову снова пришла мысль о похищении. Когда камеры нацелились на меня, я слабым голосом предположил, что его, возможно, обманули члены восстания, но не местные – возможно, эти люди пользовались первоклассной поддержкой союзнических спецслужб. Ведущий предупреждающе нахмурился. Не такого он ожидал от моего безудержного писательского воображения. К тому же, заявил он, подобная группа, разумеется, доставила бы его живым на базу союзников, чтобы допросить, а не выпустила бы за границей Швейцарии.

Ну, может, ему удалось бежать, предположил я… но это даже мне показалось слабым утверждением, и тут я все понял. В последний момент припомнив классический рассказ Х. Бима Пайпера «Он ходил вокруг лошадей», я следующие пять минут подробно описывал пространственно-временную петлю – нелегкое занятие для того, кто, как я, владеет лишь ограниченным словарным запасом по-немецки. Но именно этого от меня и ждали. Когда съемки подошли к концу, меня повсюду окружали улыбающиеся лица, а продюсер настойчиво проводил меня в гостиничный люкс и напоил превосходным ликером. Около полуночи меня усадили в машину и отвезли назад в Риен.

Во сне я почувствовал себя виноватым.

– Так я и думал, – сказал мистер Секретт, наливая мне третью чашку кофе. – Но мне все равно за вас стыдно. Пространственно-временные петли, право слово! Если бы вы хоть на мгновение задумались, то сами пришли бы к единственному логическому заключению, и мне не пришлось бы вам ничего разжевывать.

– Вот только не надо сарказма, – буркнул я. – Я в таком состоянии, что не могу понять, действительно ли вы здесь или же мне до сих пор снятся кошмары.

Он выглядел обиженным.

– Разве вы не знаете, что я каждую весну отправляюсь в поход в горы?.. Ах, ну конечно. Кажется, мы не виделись с тех пор, как я решил в этом году ехать в Швейцарию вместо Пиренеев или Гарца. Нам нужно чаще общаться, старик!

Он весело ткнул меня локтем. Я скривился.

– В общем, – продолжал он, – добрался я до отеля, в котором забронировал номер, но ложиться было еще рано, и я решил включить телевизор, чтобы посмотреть, как живет остальной мир, ха-ха! И что я увидел? Вас во всей красе, и говорили вы как раз о Вентшлере. И вот я подумал, что сделаю земляку одолжение и поговорю с вами раньше, чем до вас доберутся журналисты. Вы читали газеты?.. Нет, конечно, не читали. Но я видел в автобусе один сенсационный таблоид; очевидно, программа, в которой вы выступали, пользуется не лучшей репутацией, потому что потворствует самым низменным запросам зрителей в попытках соревноваться с заграничными каналами в удержании аудитории.

– Понятно, – вздохнул я. – Но вы действительно знаете, что на самом деле случилось с этим проклятым генералом?

– В кои-то веки, – сказал мистер Секретт, откинувшись на спинку стула и уставившись в пустоту, – я соглашусь с вашим выбором прилагательного. Обычно я считаю слова вроде «проклятый» раздражающе бесполезными. Но в случае Хорста Альбрехта Вентшлера это слово, как ни странно, подходит. Поэтому мне нисколько не жаль, что он стал жертвой самого гениального розыгрыша в истории. А теперь представьте…

Был поздний вечер. Генералу Вентшлеру пришлось потратить целый день, чтобы расследовать, доказать и казнить виновных в том, что евреи успешно подкупали охранников концлагеря и получали больше еды в обмен на золотые пломбы, и теперь он устало вошел к себе в спальню, где горел яркий огонь.

И замер на пороге, потянувшись за пистолетом. Вместо ординарца в комнате его ждал незнакомец, сидевший в его любимом кресле.

Человек этот даже не пытался скрыть своего присутствия. Он встал и бойко выдал:

– Heil Hitler!

Более того, на нем была почти такая же форма, как на самом Вентшлере: черная, с серебряными знаками отличия. Почти такая же. Где же он раньше видел эту эмблему в виде черепа и перекрещенных ракет? И видел ли вообще?

– Герр генерал! Позвольте представиться! Меня зовут Леон Калькгавер, и я имею честь занимать пост главнокомандующего научным подразделением СС. И… – Словно по волшебству, у него в руке возник пистолет, подобного которому генерал никогда не видел. Сам он только занес руку над кобурой. – Должен предупредить, что если вы хотя бы намекнете какой-нибудь живой душе о том, что знаете о существовании организации, не имея на то четкого разрешения от меня, герра Гиммлера или фюрера, я буду вынужден обеспечить ваше молчание. Присаживайтесь. То, что я собираюсь сказать, покажется вам чрезвычайно интересным.

Что-то в глазах незнакомца помешало Вентшлеру позвать адъютантов. Медленно обдумывая услышанное, он ощутил волнение.