– Вот так! – проговорил Алан грубовато-удовлетворенно и, повернувшись в кресле, посмотрел в окно, выходящее на улицу.
– Гляди-ка! – воскликнул он. – Еще одна партия детей! Сегодня город просто переполнен ими. Откуда они?
Через дорогу группа подростков и молодых людей чуть постарше, состоявшая в основном из мальчиков и юношей, с редкими вкраплениями девушек, остановилась, чтобы поглазеть на рабочего, борющегося с трейнитским лозунгом.
– Сегодня целая толпа выгружалась из автобуса на междугородном терминале, – кивнул Филип. – Человек тридцать, не меньше. Спросили у меня дорогу на Тауэрхилл.
– Похоже, эти намылились туда же, – пробормотал Алан. – Интересно, чего ради.
– Можешь пойти и спросить.
– Спасибо! Обойдусь, – усмехнулся Алан и, посмотрев на гору писем, спросил: – Слушай, а почему ты сам возишься с этой горой? Где девушка, которую мы для тебя наняли?
Филип вздохнул:
– Позвонила и извинилась. Горло болит. Едва говорила по телефону.
– О черт! Да! Напомни мне: первым делом устанавливаем фильтры в домах наших сотрудников. Посмотрим, удастся ли снизить заболеваемость. Начни благотворительность с собственного дома и все такое прочее.
Потом с любопытством во взоре Алан принялся перебирать письма.
– Из всей этой кучи – сколько реальных заказов? – спросил он.
– Мне кажется, десять к одному.
– Отлично! Высокий класс!
Дверь открылась, и вошла Дороти, с блокнотом и пачкой конвертов в одной руке и носовым платком в другой. Платком она вытирала нос.
– Еще заказы, – сказала она. – Сегодня с утра уже больше тридцати.
– Фантастика! – воскликнул Алан, забирая у нее конверты.
С улицы донесся густой рокот тяжелой техники. Дороти воскликнула:
– Что это?
Они с Аланом выглянули в окно. По улице, тормозя перед поворотом на Тауэрхилл, шла колонна тяжелых оливково-серых армейских грузовиков, каждый из которых тащил на прицепе нечто, откуда торчал курносый ствол. Впрочем, несмотря на свой пугающий вид, это были явно не пушки.