– Не успел! – сказал он, задыхаясь. – Но можно попробовать сделать это как-то иначе. Еще радио у нас есть?
– Есть, – отозвалась Дороти. – У меня.
И отправилась прочь, чтобы принести приемник.
Настроившись на волну, где обычно передавали последние новости, они услышали голос маленькой девочки (но была ли это девочка – вот в чем вопрос), которая декламировала:
Проговорив все это, голос упал на полторы октавы и добавил в обычном деловом тоне:
– Оставайтесь на нашей волне. Мы сообщаем вам последние и самые точные новости.
Филип принялся яростно крутить ручку настройки. Бледная как мрамор, Дороти вновь взялась за телефон, но тот молчал – не было даже обычного легкого гула и потрескивания.
– Опаньки! – вновь ожило радио со смехом, напоминавшим скорее ржание. – Это самый классный приход из всех, что у меня бывал. Фантастика! Эй ты, сучка, не трогай выключатель! Это
Раздался звон разбиваемой бутылки.
– Катись отсюда, или я тебя порежу на кусочки.
Еще одна станция передавала последнюю часть Девятой симфонии Бетховена на скорости в сорок пять оборотов в минуту вместо тридцати трех, и кто-то находил это таким забавным, что своим смехом перекрывал музыку.
Больше из приемника было ничего не выжать – даже на полицейской волне, что неудивительно – рельеф местности в этой части города был такой, что коротковолновые станции здесь не доставали. Да и приемник у Дороти был чахленький.
Алан протянул руку и выключил его.
– Фил! – сказал он. – У тебя там жена и дети. Езжай домой.
– Но…
– Ты меня не слышишь? – резко переспросил Алан. – Я здесь запрусь с Дороти, а потом отвезу ее домой. У меня есть пистолет, и все будет хорошо. А ты по пути сообщишь в полицию про Мака, ладно?
Филип кивнул. Сердце его стучало как бешеное.
– Тогда я еще отвезу домой Пита, – сказал он. – Самому ему не доехать.
И, подумав, закончил:
– Спасибо!