– У меня действительно не было дурных мыслей о его коллекции, – заверила я. – Мне просто было интересно почитать книги, если бы он позволил. А если нет, то хотя бы послушать истории.
Мейв кивнула несколько раз, но ничего не ответила.
– Среди нас Мейв чаще всех бывает в Палагеде, поэтому занимается передачей новостей. И ведёт переговоры с советниками архонтов, если у них есть к нам задания, – добавил Кай.
Я уставилась на Элиона, ожидая его исповеди. Он единственный умял весь десерт и ни словом не обмолвился, почему надумал перебраться в Санкт-Данам. Ощутив внимание, он вопросительно уставился в ответ.
– Что? – ляпнул Элион, будто вообще прослушал разговор.
– Говорят, что представители семьи архонтов не живут в мире людей. Якобы это ниже их достоинства, ведь у себя дома они обладают гораздо большей властью, – пояснила я.
Элион активно закивал в такт моим словам, слизывая с вилки шоколадный сироп и сливки.
– Почему ты здесь?
Элион замер, словно вопрос для него оказался неожиданностью.
– Всё не совсем так прекрасно, как звучит, малышка. И отношения в семье не всегда… дружественные, – немного неуклюже подобрал он слово. – В твоём университете рассказывали о наследовании власти в Палагеде? Что в разных Домах главой является либо мужчина, либо женщина?
– Да. Знаю, что всё зависит от пола бога, который даровал вам силу, – отчиталась я. – Например, во главе Дома Раздора архонтом должна быть женщина, потому что сила палагейцев этого Дома от богини Эриды. Во главе Дома Кошмаров – мужчина, потому что способности идут от Гипноса.
– Значит, ты понимаешь, что во главе моего Дома всегда стоит мужчина из-за бога Мома. Моя мама – старшая дочь прошлого архонта – моего дедушки. Ныне власть в руках младшего брата матери, моего дяди. Несмотря на первородство, правительницей моей маме не стать, потому что она… не мужчина. Её права и место значительно ниже, – заговорил Элион, наконец становясь серьёзнее. – Её положение ухудшилось, когда она понесла меня без брака. Дед посчитал такое поведение позорным, а мой дядя поддержал. Единственное, что сохранило маме хоть какое-то достоинство, – это то, что она родила сына. Мальчики у нас ценятся больше. – Элион скривился от отвращения на последних словах, замолчал на какое-то время, а я напряжённо ждала, уже догадываясь, что отношения в его семье непростые. – У моего дяди также родился сын – будущий архонт. Мы с ним плохо ладим. Я люблю свою маму, поэтому из-за одного инцидента решил прекратить доставлять ей проблемы и сам перебрался в Санкт-Данам, чтобы убраться с глаз долой.
Под конец Элион затараторил, резко сократив рассказ. Я нахмурилась, поняв, что он не желает вдаваться в детали. Повисла напряжённая тишина: остальные наверняка в курсе причины, но не захотели её касаться.
– Тебя – племянника архонта – так легко отпустили?
– Не совсем, – усмехнулся Элион, но объяснять подробнее не стал.
– Жёсткая иерархия и несменяемость власти – вот основные причины, почему молодое поколение всё чаще сбегает в Санкт-Данам, где подобного нет, – вмешался Иво, придя Элиону на выручку. – Однако раньше палагейцы воспринимали мир людей как забавное место для развлечений. Территория свободы, без надзора более старшего и влиятельного поколения, требующего жить по чёткому плану и правилам.
– И всё же ты говоришь, что ранее такого не было, – уточнила я, запивая свой шоколадный десерт чашкой кофе.
– Верно. Раньше молодёжь веселилась в Санкт-Данаме, а взрослея, начинала осознавать важность традиций и возвращалась в Палагеду. Но сейчас с каждым годом растёт процент тех, кто не думает о пути назад. В основном это низшие представители Домов, знающие, что в Палагеде у них нет возможности продвинуться и стать влиятельнее.
– Давление общества, – смешно сморщив нос, встрял Элион.
– Хотите сказать, что скоро в Санкт-Данаме станет слишком много палагейцев? – спросила я.