Я ёжусь и как можно незаметнее протискиваюсь сквозь толпу обратно к дороге, склоняю голову, чтобы никто меня не узнал.
– А может, это… из-за княжны нашей младшей? – неуверенный голос звучит тихо, но прорезает гомон толпы, словно раскалённый нож – масло.
Мой шаг сбивается, я задерживаю дыхание. Приходится замедлиться на пару неприятных секунд, когда люди замолкают, раздумывая над услышанным предположением.
– Которая Яра? – спрашивает кто-то. – Да полно вам, все же знают, что ноябрьская она. Да и сам Декабрь её не забрал.
– Волосы-то её видел? – упорствует другой женский голос.
– Глупости! Забыть пора дурное то дело. Черти всех попутали тогда! Попытались отдать девочку, что родилась осенью. Бросили её! Это ж не колдуна зимнего отдали, а беззащитного ребёнка оставили, – с горечью отвечает седой старик. – Был я там! Видел, как князь упорствовал, и оказалось, правильно делал, что не желал дочь отдавать.
Лучше будет молча отправиться дальше своей дорогой, но ноги будто приросли к месту. Не знаю, почему продолжаю ждать момента, когда жители Ренска перестанут меня опасаться, когда прекратят смотреть только на мои волосы, не замечая, что я совершенно обычная. Всё надеюсь, что однажды это пройдёт. Тогда я действительно смогу смело ходить с непокрытой головой.
– А что, если Декабрь не успел её забрать и вот злится? Намекает, так сказать, чтобы мы её вернули? – подключается другой мужской голос.
– Верно говоришь. И такое может быть, а узнать нам теперь как? Нынешней зимой будет с едой сложно, а если и в следующем такая же порча пойдёт, то голод начнётся.
Разочарованно вздыхаю громче, чем нужно. Похоже, надежды мои глупы и несбыточны. Скорее всего, до конца дней меня будет преследовать напоминание о Декабре. Люди вновь говорят о неприятном ритуале, частью которого я стала спустя несколько недель жизни.
Много сотен лет назад, после победы над зимой, решили, что главная опасность – это колдуны Декабря. Именно из-за них он был сильнее и сметал Ноябрь со своего пути. Теперь, если вдруг рождается ребёнок в декабре, то относят его к Зимнему лесу, чтобы забрала его зима к себе и превратила в ветер холодный, пургу, либо просто убила. Страшатся люди рождения колдунов, верят, что зимние дети помогут Декабрю вернуться, а за ним придут братья его – Январь и Февраль. И снова начнут они губить всё живое снегами и морозом своим.
Все женщины как можно чётче высчитывают время, чтобы дети рождались весной, летом и осенью, но беда всё равно случается. Условились рождённых в Декабре относить в лес в день зимнего солнцестояния, но и позже можно. Редки случаи, когда дети рождаются раньше срока, в январе или феврале. Хоть их колдунами никогда и не считали, но таких зимних тоже относят в лес, лишь бы избавиться, а не то родителям всю жизнь косые взгляды терпеть и соседям доказывать, что их черноволосый ребёнок не декабрьский.
Мне рассказали, что наутро меня нашли там же, где и оставили. Этим отец поставил точку, доказав, что не принадлежу я первому зимнему месяцу, раз уж он меня не принял. Я должна бы радоваться, но при мысли об этом у меня всегда мурашки по спине и холодно так, будто лёгкие и сердце мёрзнут.
– О княжне младшей говорите? – вклинивается в разговор знакомый голос, и я резко вскидываю голову, силясь разглядеть друга в толпе. – А вы, честны́е люди, саму девушку-то видели, какой она выросла? – таинственно продолжает Илья, привлекая всеобщее внимание.
– Кто ж знает! – восклицает один из мужчин. – Княжна если и выходит, то редко, слышал, что скрывается она на княжеском дворе. Может, не только волосы, но и с лицом у неё что-то не так!
– Правду говоришь! С лицом у неё и вправду не то! Видел я всё своими глазами, – моментально поддерживает Илья, в наигранном изумлении округляя глаза, а я сжимаю челюсти, дабы случайно не крикнуть, что не так уж я и ужасна.
Толпа напряжённо вслушивается, а я стараюсь контролировать дыхание. Илья слишком далеко, я не могу незаметно подобраться ближе. Вот бы кинуть в него шишкой, чтоб умолк. Гляжу под ноги в поисках чего-нибудь подходящего, но вокруг нет елей и даже дубов с их желудями.
– Княжна младшая невиданной красоты! Такой я не видал ранее! Так прекрасна, что глазам и сердцу больно, вот и не показывается на улицах! – восторженно выдаёт Илья, заговорщическим взглядом обводя собравшихся. Толпа вначале ахает, а потом начинает гудеть, обсуждая услышанное. Моё лицо мрачнеет, пока Илья без какого-либо смущения продолжает врать: – Понимаю я, почему князь так её охраняет! Ослепительна она, как полная луна на тёмном небе среди звёзд!
– Неужели влюбился ты в княжну декабрьскую? – со смешком поддевает одна из женщин. – Не бывает такой красоты.
– Влюбился глупец или это её колдовство! – хохочет какой-то мужчина.