Для пущей убедительности я прекратила есть и твёрдо посмотрела на Раяна. Улыбка медленно сползла с лица хранителя. Он выдержал мой взгляд всего несколько мгновений, затем опустил глаза и принялся за свою порцию. Тишина стала неловкой, и я начала гадать, где именно ошиблась.
– Послезавтра мы отправимся в провинцию Севера, – поделился хранитель, оторвав кусок паровой булочки. – До тех пор можешь спать в моём павильоне. Если хочешь.
– Если ты будешь спать на полу, то не хочу.
– Я больше не стану спать на полу. – От его многообещающего тона мои щёки вновь стали горячими, и я принялась быстрее доедать суп.
До конца дня у Раяна ещё были дела, а я сбежала из павильона, не зная, что думать о наших отношениях. Стоило бы спросить хранителя напрямую. С Раяном так проще всего, но я боялась его ответа, боялась, что для него произошедшее ничего не значило. Он не раз повторял, что видит во мне подопечную, но это совсем не то, что я хотела услышать.
Остальную часть дня я провела с Наён. Старшие ученики проводили нас к обрыву, с которого можно было полюбоваться океаном. Наён наконец рассказала мне, с кем у неё была связь. Её влюблённость оказалась временной, но я была рада, что ей удалось урвать хоть какой-то кусок тепла. Когда она полноправно станет наместницей, ей будет совсем не до романтики. Кто знает, каким выйдет её брак, но союз, несомненно, будет иметь политическую выгоду. К тому же Наён пока отлично справлялась с ролью главы нашей провинции, и я похвалила её от всей души.
Мы обсудили предстоящие работы по восстановлению Шилина после того, как разберёмся с Эйденом. Моё сердце забилось быстрее при мысли о реконструкции храма, в котором я смогу жить с друзьями. Смогу жить там с Раяном до самой смерти.
– Думаешь, мир с Эвиром возможен или война затянется ещё на годы? – спросила я подругу, уверенная, что она в курсе последних новостей, в то время как я пыталась держаться подальше от политики.
– Уверена, что да. Но как быстро наш император этого добьётся – неизвестно. Как ты сказала, во главе Эвира стоит младший брат Эйдена, и изначально он не планировал вторжение, но повёлся на уговоры или приказы Пятого Дракона. Его можно склонить к перемирию, если убрать Эйдена с дороги.
– Имеешь в виду убить?
– Да. Пятый Дракон – угроза во всех смыслах.
Я кивнула, но поймала себя на том, что уже давно не вспоминала об Эйдене и не думала о его убийстве. После нападения по дороге в провинцию Востока гнала мысли о нём, меня раздражала жалость, которая зародилась в душе с тех пор, как я узнала про страдания его детей. Эта жалость стала сродни надоедливому сорняку, который мне никак не удавалось выдернуть. Он рос и отравлял мою уверенность ничуть не хуже, чем яд Имуги отравлял когда-то моё тело.
– Но надолго ли это поможет… – пробубнила я, оглядывая собирающиеся на небе облака.
Они кучковались, закрывая голубое небо, но были слишком светлыми для возможного дождя.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Наён.
– Эйден – хранитель Пятого Дракона. Если убить его тело, то душа просто переселится в нового человека.
– Это произойдёт сразу? – взволнованно уточнила Наён. – Тогда же от него никогда не избавиться!
– Скорее всего не сразу. Не каждый человек годится в хранители. Подходящему кандидату должно быть не меньше двадцати лет, – заверила я, сев на каменную скамью рядом с бамбуковым фонтаном.
Наён расположилась рядом, на её лице оставалось недопонимание, и я продолжила:
– За сотни лет в храмах провели множество исследований, наблюдали, кого драконы выбирают. Обычно это здоровые, сильные люди. И не только телом, но и крепкие духом. Также душа дракона не селилась в хранителях, которые были бы младше двадцати лет. Обычно это двадцатипятилетние мужчины или девушки. Калид в данном случае вышел исключением, но он всё равно старше двадцати. Некоторые мастера предполагают, что в более раннем возрасте психика не так стабильна и человек может сойти с ума. Но это лишь предположения.