Улыбка Раяна не исчезла, но стала натянутой, будто тема ему не особо приятна. Он выдержал слишком длинную паузу для столь безобидного вопроса. Налил себе и мне вина в пиалы. Свою порцию Раян выпил медленно, раздумывая над ответом.
– Не хотел, чтобы младшие знали.
– Но что в этом плохого?
– Ничего. Просто не желал, чтобы они глядели на меня, словно я сам дракон. Я всего лишь хранитель, – почти равнодушно пояснил он.
– Они бы гордились, зная, что ты идеален во всём, – аккуратно подбодрила я.
– Ты ошибаешься, Ашарин. Я ни в чём не идеален.
Меня сбил с толку его серьёзный, даже сердитый тон. Любой намёк на улыбку исчез, оставив сожаление.
– Я подвёл абсолютно всех.
Раян сжал пальцами подвеску Джуна, и мои плечи поникли.
– Я скучаю по нему, – призналась я, глядя на напряжённые пальцы Раяна.
Янтарный браслет на запястье казался обжигающе холодным.
– Я тоже.
Раян немного расслабился, когда я обхватила его сжатый кулак и погладила, надеясь поддержать и успокоить. Хранитель ещё какое-то время наблюдал за движением моих пальцев, а затем встряхнул головой и поднялся на ноги. Не сказав ни слова, он ушёл в одну из дальних комнат и вернулся, неся мне одежду храма Запада. Со всей серьёзностью Раян уложил передо мной чёрный наряд ученика среднего уровня.
– Мы не носим зелёное, Ашарин, – напомнил хранитель.
– Я не могу надеть это. Я не выбрана драконом, – возразила я.
– Ещё как можешь и наденешь. И с этого дня носи с собой меч.
Я с трудом сдержала улыбку, когда рядом с одеждой хранитель положил привезённое Канмином оружие. Не стала говорить, что уже знала о нём и о том, что Раян не забыл о единственной вещи, оставшейся у меня от настоящих родителей.
– Мы четверо – последние представители Западного Дракона, Ашарин, – заговорил старший, наблюдая, как в противовес своим словам я жадно подтянула к себе одежду и меч. – Ты прекрасно знаешь правила храма, наши традиции. Ты внучка прошлого хранителя и моя ученица. Я подожду, пока ты наконец осознаешь это и будешь готова принять подвеску, но в одеждах другого храма ходить ты не будешь.
Его тон стал беспрекословным и приказным, но я всё равно ощутила тепло и любовь, скрывающиеся в смысле сказанного. Я исчерпала свою единственную попытку поступить правильно и отказаться, больше противиться не стала.
Раян взял мою ладонь в свои руки. С первого взгляда жест показался успокаивающим, чтобы меня поддержать, но стал двояким после просьбы: