Золото в тёмной ночи

– Тише, болван! Вдруг кто услышит! А скоро мы будем преклонять перед ней колено. Ты знаешь, здесь, бывает, ходит…

Мне не удаётся разобрать продолжение, потому что солдаты сворачивают за угол. Но через три дня будет что-то грандиозное. Я заметила это ещё в последние дни: во дворец ввозят огромное количество продуктов и цветов, а общая атмосфера как-то накалилась и стала напряжённой, будто все чего-то ждут. Возможно, состоится бал или какой-то каиданский праздник.

Я покидаю нишу, проскальзываю в коридор и двигаюсь в противоположном направлении от развилки, в которую завернули солдаты. Стараюсь держаться в тени и иду вдоль стены, едва касаясь её пальцами. Два поворота направо, прямо, один раз налево, а там будет потайная дверь на кухню. Я почти уже завершаю путь, облегчённо выдыхая, как вдруг кто-то сильно дёргает меня за волосы. Из горла вырывается глухой стон, но я отчетливо помню наставление Энис: главное – не раскрывать рта. Солдат прижимает меня к стене, стискивая горло одной рукой. Ужас сковывает моё тело, когда воздух перестаёт поступать в лёгкие. Я хочу пнуть обидчика, но он намного выше, отчего мне приходится стоять на цыпочках. Я царапаю его руку ногтями, пытаясь хоть немного разжать пальцы, которые всё сильнее сдавливают мне шею, а потом начинаю хрипеть.

– Ты разве не знаешь, что таким, как ты, нельзя бродить по замку когда вздумается, – ехидно интересуется каиданец, растягивая слова.

Я вижу злые бледно-голубые глаза, поблёскивающие в свете далёкого фонаря на стене. На шее сбоку красуется свежий шрам. Возможно, это один из тех, кого Дарен едва не убил в лесу. Он многим целился в горло. Мысль мелькает в голове прежде, чем перед глазами начинают расплываться разноцветные пятна.

– Здесь достаточно темно. Не будешь дёргаться, и всё закончится быстро, – вначале солдат проводит пальцами по моей ключице, потом кладёт руку на бедро и комкает юбку, поднимая ткань.

Меня тошнит от отвращения. Из последних сил я брыкаюсь, пытаясь ослабить захват насильника, но за время заключения в повозке я слишком ослабла и похудела. Голова начинает кружиться от нехватки воздуха. Ладонь каиданца скользит по моей ноге вверх, царапая ногтями кожу. Меня трясёт от приступа паники.

– Что за чёрт… – ворчит мужчина, отвлекаясь на что-то.

Неожиданно темнота вокруг расступается, я слышу тихие шаги. Пожалуйста, кто-то должен сюда прийти. Из груди вырывается отчаянный всхлип от прилива надежды. Я вижу, как свет, струящийся от далёких ламп, изменяет своё направление, словно притянутый неведомой силой. Тёплые лучи ползут к нам по стенам и полу. Это завораживающее и отчасти ужасное, неправильное зрелище. Солдат в недоумении ослабляет хватку, и я тут же пользуюсь этим. Задираю ногу повыше, упираюсь ему в живот и отталкиваю мерзавца от себя. От неожиданности он отшатывается, выпуская меня, а я падаю на колени, хрипя и пытаясь отдышаться. Перед глазами сначала появляются начищенные чёрные сапоги. Я поднимаю голову и вижу, как молодой мужчина хватает солдата за край нагрудника и откидывает в сторону. Кажется, что мой спаситель едва шевельнул рукой, но насильник отлетает к противоположной стене, врезаясь в неё с отвратительным хрустом. Похоже, сломал пару рёбер. Меня трясёт от пережитого шока, и теперь я в ужасе отползаю назад, пытаясь спрятаться в тени. Но тени нет. Фонари слабыми жёлтыми точками горят дальше по коридору, но весь свет от них окружает нас. Каиданец поймал меня в тёмной части коридора, но сейчас тьма отступила, словно над головами взошло солнце.

«Они не создают свет, а притягивают его, накапливают и используют. Обладающим Даром Каида хватит и слабого лучика», – звенят у меня в голове слова Мальты.

– Ты оскверняешь мой дом, солдат, – спокойный голос молодого мужчины пугает.

Он одет в свободную белую рубашку, небрежно заправленную в чёрные штаны, плотно обтягивающие крепкие ноги. Его дом… Смотреть в лицо спасителю я не смею, поэтому перевожу взгляд на напавшего на меня каиданца.

– Прошу простить меня, Ваше Высочество. Я… я… не хотел…тре-тревожить… – заикается солдат, с его лица сходит вся краска.

– Заткнись и убирайся с глаз моих, – мужчина делает короткое движение кистью, будто отмахивается от жалких оправданий, как от назойливой мухи.

Каиданец, обхватив рукой повреждённый бок, не мешкая, скрывается за ближайшим поворотом. Я продолжаю глядеть в пол, пытаясь определить направление, в котором сама могу убежать, но дёргаюсь от приказного тона:

– Встань.

Я повинуюсь и тут же сгибаюсь в поклоне, держа руки на животе – традиционный поклон в Теяле, чтобы не выдать себя, как и наставляла Энис. Я с силой сжимаю пальцы, чтобы унять дрожь, и продолжаю молчаливо ждать, замерев в одной позе.

– Выпрямись уже, – отсутствие раздражения в скучающем тоне принца, меня немного обнадёживает.

Я подчиняюсь, бросая быстрый взгляд на лицо стоящего передо мной молодого мужчины. Его светлая кожа едва заметно искрится тёплым светом, как снег под рассветными лучами. Теперь я уверена, что предо мной – не обычный человек. Волосы тёмного золота едва заметно вьются и доходят до середины шеи. Сейчас они находятся в беспорядке, как будто их обладатель только встал с кровати или просто часто запускает в них руку. Прямой нос, острые скулы, недельная щетина на лице, губы плотно сжаты, глубоко посаженные глаза необычайно красивого синего цвета с прожилками голубого и аквамаринового. Как океан.

Молодой мужчина обладает исключительной красотой, как и Дарен, но в отличие от друга, красота каиданца перемешана с выдержкой солдата, который часть жизни провёл, подчиняясь приказам командира, а потом и сам начал их отдавать. Внезапно я натыкаюсь взглядом на голую кожу груди, виднеющуюся в расстёгнутой на несколько верхних пуговиц рубашке, и, покраснев, тут же опускаю голову. Мне хочется рассмотреть его получше, но я не смею пристально таращиться на младшего принца Эола Квинтилия.