Золото в тёмной ночи

22
18
20
22
24
26
28
30

Девушка наконец поднимает взгляд и смотрит прямо на меня.

– Пожалуйста, – вдруг шепчет она. – Хватит меня мучить. Только не сегодня…

Я отрываю взгляд от изысканного гребня в своей руке и непонимающе наклоняю голову, а двойник смотрит на меня внимательнее, обрывая фразу.

– Это я-то тебя мучаю?! – вдруг злюсь я. – Это ты всё забыла! Мы бы здесь не оказались, если бы ты помнила! – уже кричу я на прошлую себя, резко упираясь ладонями в столешницу отчего небольшие склянки звенят.

Девушка отшатывается от зеркала. Я слышу, как падает стул, на котором она сидела.

– Соберись уже и вспомни! – раздражённо выдыхаю я, а потом тяну ворот своего платья. – Что за жуткий наряд…

Плечи платья открыты, но топ закрывает грудь и плотно облегает шею. Оно такое неудобное, кажется, будто душит меня. Я вытаскиваю из волос несколько длинных шпилек, что неприятно колют кожу головы, и швыряю на туалетный столик.

Девушка в зеркале продолжает разглядывать меня с испугом и сомнением. Я внимательно слежу за тем, как мой двойник наклоняется то в одну сторону, то в другую, будто сможет что-то понять, просто повертев головой. Затем открывает рот, пытаясь выдавить какое-то слово, но мешкает. Снова пытается, но лишь на третий раз всё-таки произносит одно-единственное имя:

– Ойро?

Вопрос повисает в воздухе между нами. Почему-то это кажется мне странным. Я хмурюсь, не зная, что ответить. И девушка бледнеет, видя мою неуверенность.

Прерывая сон, Энис выдёргивает меня из кровати при первых лучах солнца. Я измучена приключениями прошлой ночи, потому что добралась до постели только за два часа до рассвета. А от дурацкого сна теперь ещё болит голова. Наставница, увидев оставшиеся на шее синяки от пальцев, недовольно поджимает губы и спрашивает, всё ли у меня хорошо. Следы удушения почти исчезли, однако ещё заметны, хотя я надеялась, что к утру они совсем пропадут.

У меня занимает несколько минут, чтобы убедить исарийку в том, что эти синяки – единственные. Приходится также рассказать ей о встрече с принцем Эолом, но когда я передаю его слова, Энис ни на грамм не удивляется.

– Он хороший мальчик. Точнее, уже мужчина, – отвечает женщина, замечая недоумение у меня на лице. – Я работаю здесь больше десяти лет, и он всегда был достойным наследником Дара. Когда-то давно он помог мне в… похожей ситуации. Принц Эол остро реагирует на насилие над женщинами.

Она не вдаётся в подробности, а я не лезу с вопросами. Но, выйдя на кухню, я никак не ожидаю увидеть здесь, на столе, вчерашний поднос. Я легко узнаю его по керамическому чайнику и чашке, что сама выбрала ночью среди других сервизов.

– Энис, это вчерашний поднос, который я относила принцу в галерею. Ты убрала оттуда посуду?

– Нет, принц Эол вернул, – исарийка улыбается, видя моё озадаченное лицо.

Для таких дел есть прислуга. Я работаю здесь уже не первую неделю и поняла, что во дворце никто палец о палец не ударит, чтобы помочь хоть в чём-то, а принц принёс поднос сам… я огибаю серебряное блюдо с посудой, глядя на неё с долей подозрения, предполагая, что молодой человек сделал это неспроста.

– И какой он? – Мне стоит забыть о принце, но вместо этого я почему-то задаю новый вопрос.

– Эол? Я знаю его с детства. Он был спокойным и замкнутым ребёнком, особенно после смерти королевы. Любит читать, в детстве много времени проводил в библиотеке. Сейчас же вырос в крепкого мужчину, которому не чуждо благородство.

Энис говорит о нём с теплотой и даже нежностью, будто о любимом сыне или племяннике. Не стоило мне задавать этот вопрос. Я не хочу знать, есть ли в сыне короля добро или сострадание. Я уже видела, как по воле его отца в цепи заковали мой народ. Я встряхиваю головой, пытаясь выкинуть все мысли о принце из головы.