Жизнь двенадцати царей. Быт и нравы высочайшего двора

– Наши газеты тоже немало гадостей пишут про англичан – что же, всему верить? – возразила Мария Николаевна. – Газетчики подобны продажным женщинам – чего не сделают за деньги!

– Ты-то, конечно, знаешь, как ведут себя продажные женщины, – зло сказал Николай Павлович.

– Что за тема для разговора! – поморщилась Александра Фёдоровна. – Так хорошо сидим, в семейном кругу.

– Да, такой славный семейный вечер, – поддержала её Мария Александровна. – Тихий уютный дом, и свои семейные люди за столом – эту картину можно заказывать для художника.

Наступило молчание; Николай Павлович глубоко задумался о чем-то.

– Как обстоят дела во вверенных твоему попечению полках? – спросил он затем Александра. – Всё ли необходимое имеется?

– Слава богу, – ответил Александр.

– Воруют много ли? – продолжал Николай Павлович.

– Не без этого, – так же коротко отвечал Александр.

– А где у нас не воруют? – вставила Мария Николаевна. – Есть хотя бы одно учреждение в нашем государстве, в котором не воруют?

Николай Павлович стиснул зубы, но сдержался.

– Борись беспощадно, – сказал он Александру. – Лишь в тебе, да в себе я могу быть уверенным.

– Кто же в этом виноват? – дерзко спросила Мария Николаевна.

Александра Фёдоровна взяла её за руку, но было уже поздно: Николай Павлович вскочил из-за стола и закричал:

– Я виноват? Я?! Да что бы вы без меня делали – вы, все?! Если бы не я, всех бы вас разогнали, кто стал бы вас терпеть? Не говорю уж о наших взяточниках, ворах, казнокрадах, но даже вы, либералы, – кому вы нужны? Думаете, Европа примет вас с распростёртыми объятиями – как бы не так! У неё своих либералов хватает, почище вас, а вы для неё, как были варварами и дикими московитами, так ими и останетесь. Не будь меня, вы давно бы были у Европы в услужении, вымаливая каждую копейку! Нет, только великая Россия способна противостоять европейским разрушителям, мечтающим превратить её в свою колонию, – и пусть в ней будут взяточничество, воровство и казнокрадство, но она останется величайшей державой на земле!

Сильнейший приступ кашля прервал его: Николай Павлович схватился за грудь и стал задыхаться.

– Выпей воды! – встревожилась Александра Фёдоровна, подавая ему стакан.

Николай Павлович с трудом отпил несколько глотков; рука его дрожала.

– Не позвать ли доктора? – спросила Александра Фёдоровна. – Тебе худо, Николас?

– Ничего, пройдёт, – с трудом проговорил он. – Тридцать лет я правлю Россией, и вот теперь, в самый тяжкий момент, могу ли я оставить её?