Мокрые черные кудри по-леонардовски струились вдоль щек намокшего итальянца.
— Как там Макгуайер?
Не проходя дальше в палатку, капитан Глеб снял с плеч волглый плащ, отряхнул его от капель и аккуратно повесил на стойку.
— Спит. Состояние его нормальное — я дал нужных таблеток. А это что у тебя такое?
О"Салливан брезгливо дотронулся мизинцем до подосиновиков.
— Грибы! Гляди, какие красивые?! В овражке неподалеку отсюда нашел.
— А зачем они тебе?
Гость искренне недоумевал, поочередно переводя взгляд немигающих совиных глаз с Глеба на его добычу.
— Проголодаемся — есть будем.
— Фу! Гадость какая! Насобирал под ногами всяких грязных, непроверенных лишайников и хочешь их употреблять в пищу! На природе уж лучше охотиться, чем это…
И опять О"Салливан с презрением сморщился в сторону добычи Глеба.
— Ты говоришь про убийство зверей и птиц?
— Я люблю стрелять и стреляю хорошо. Дикие звери и существуют только для того, чтобы мужчины могли цивилизованно удовлетворять свой охотничий инстинкт!
— Убитые тобой зайцы явно с этим не согласились бы…
— А что тут неправильного? Я плачу за лицензию, делаю регулярные взносы в моем стрелковом клубе, делаю пожертвования в различные фонды спасения редких животных.
— А не очень редких зверюшек ты и твои заботливые друзья просто убиваете. Ради своей прихоти.
В полумраке палатки капитан Глеб и итальянец стояли друг против друга, не обращая внимания на раскрытую пачку медового печенья, которую им заботливо протягивал профессор.
— Небось, и рыбу ты также ловишь, ради тонуса? Да?
— Правильно. У моего приятеля, под Бари, есть два рыболовных озера, он часто приглашает меня туда на соревнования.
Тщательный Бориска заметил, как у Глеба начали подрагивать скулы.