– Я что, бельгийская вафля? – обиделась Вероника.
С этими словами она упала на застеленную кровать и, еще не коснувшись головой покрывала, уже спала, смежив вежды.
Утром Вероника попыталась открыть глаза и тут же, застонав, заслонила лицо рукой. Жестокое утреннее солнце било в окна, втыкая колючие лучи во все, до чего могло дотянуться. Горло горело, и невыносимо хотелось пить. Пустыня Сахара во рту явственно отдавала фиалками. Левое запястье сильно саднило. Повозившись на постели, попереворачивавшись с боку на бок, Вероника водрузила на лицо подушку и снова издала душераздирающий стон.
– Доброе утро, – донесся до нее знакомый низкий голос, от которого у страдалицы перехватило дыхание. Или, как сказал бы классик, в зобу дыханье сперло.
«Гаврилов здесь?! – мысленно завопила она. – В моей каюте?! Этого не может быть. Я что, допилась до разврата?»
Она медленно стащила с лица подушку и чуть-чуть разомкнула ресницы. Гаврилов стоял возле кровати со стаканом какой-то мутной жидкости в руке и смотрел на нее с задумчивым любопытством. Вероника наконец полностью открыла глаза и осторожно села, натянув простыню до самого подбородка. Одежда испарилась, что подтверждало худшие ее опасения.
– А…
– Между нами ничего не было, – упредил ее вопрос Гаврилов.
Вероника с некоторым сомнением посмотрела на него.
– Зачем же огорчать меня вот так сразу, еще до завтрака? – проворчала она.
И тут же поняла, что находится в его каюте, а не в своей. Интерьер был выдержан в коричневых тонах, тогда как у нее преобладали синий и золотой. Гаврилов подал Веронике стакан с мутной жидкостью и велел выпить «это волшебное средство», пообещав, что станет легче.
– Платье вы вчера стащили с себя сами, – пояснил он, наблюдая за тем, как она возится, пытаясь натянуть простыню повыше, и прикладывается к стакану. – Вдруг восстали посреди ночи и разоблачились до трусов. Клянусь, я старался не смотреть. Тем более было темно. – Помолчал и добавил: – Я отдал его в чистку.
Сегодня на нем были светло-голубые джинсы и простая белая футболка. Выглядел он отвратительно свежим.
– Дайте мне рубашку, – потребовала Вероника, указав на заинтересовавший ее предмет одежды, который висел на спинке стула.
– Мою рубашку? – удивился Гаврилов.
– Да. Хочу быть похожей на девушку Бонда.
– Черт с вами, берите. Но вряд ли у вас получится, – ответил он.
– Почему это?
– Ни одной своей девушке Бонд наутро не говорил: «Между нами ничего не было».
Вероника выпила ту волшебную гадость, которая должна была превратить тяжелый чугунный шар обратно в ее голову. Поставив стакан на прикроватный столик, она не без труда облачилась в светлую рубашку, которую Гаврилов, по всей видимости, собирался надеть сам. Рубашка была свежей и пахла лимонной пыльцой, которую оставляют на одежде только феи прачечных.
ebooksa