– Икра? – спросила я маму.
– Это протеин, милая. – На ней был фартук с рюшами поверх юбки и блузки «Шанель», словно она все это приготовила, а не заказала из банкетной службы.
– Серьезно?
Она сделала глоток красного вина.
– Думаю, ты хотела сказать «спасибо».
Я вздохнула, пробормотала «спасибо» и пошла наверх переодеваться. Я была бы благодарнее, если бы знала, что она делает это для моих друзей, а не для соблюдения приличий.
Спустя несколько часов Нэш, Энджи, Кэролайн и Джоселин прибыли все вместе.
– Безопасность в количестве, – прошептала Энджи, обняв меня. Она уставилась на вход в наш дом. – Ваша прихожая больше моей спальни.
Как я и предсказывала, она хорошо смотрелась в платье в стиле фигурного катания. Волосы падали мягкими черными кудряшками на плечи. На шею она надела чокер с красным шелковым цветком. На Нэше и Джоселин были костюмы. Нэш надел красный галстук под цвет украшения Энджи. На Джоселин был бледно-голубой галстук и платок в кармане в цвет струящегося голубого платья Кэролайн.
Улыбка мамы стала напряженнее, когда она влетела в прихожую, чтобы поприветствовать моих друзей, а голос поднялся на октаву выше, когда она попросила нас встать вместе для фотографии. Папа стоял в дальнем конце комнаты, засунув руки в карманы, раскачиваясь на пятках. Его улыбка была даже напряженнее, чем у мамы.
– Мои родители не сильно эволюционировали, – сказала я Энджи.
– Смешанная пара и лесбиянки, – прошептала Энджи в ответ со смешком.
– Границы их толерантности трещат.
– Им нужно проснуться, подруга.
Зазвенел дверной замок.
– Подкрепление, – заметила я.
Как я и подозревала, родители были ужасно рады встретить Джастина Бейкера. Он приехал на арендованном лимузине, и мне пришлось признать, что выглядел он сногсшибательно в черном костюме с темно-голубым галстуком под цвет моего платья. Но его красота была подобна красоте холеной машины на выставке. Приятно смотреть, но совсем не хочется пробовать.
«Повторите, зачем я это делаю?»
Мама все ворковала над ним, а папа пожал руку, словно они заключали сделку. Контраст между его обращением с Джастином и моими друзьями сиял, словно неоновый знак: только белые гетеросексуалы.
– Мне жаль, – прошептала я Кэролайн.