Среди тысячи слов

Айзек ответил, посмотрев на меня:

– Если ты думаешь, что это поможет.

Я кивнула.

– Я хочу все сделать правильно.

Казалось, он не очень этого хотел, но мы заняли свои места. Я села на стул, притворяясь, что вышиваю.

– Отлично, – сказал Мартин. – Гамлет влетел в твою комнату, бледный и растрепанный, его колени дрожат и так далее.

Айзек сделал всего один шаг, а показалось, словно ворвался на сцену. Его глаза казались дикими на побитом лице. Дышал он неровно, с трудом сжимая и разжимая кулаки.

Пока Мартин читал описание поведения Гамлета, Айзек разыгрывал его.

Он подлетел ко мне, крепко схватил за запястье и поднял меня со стула. Я едва успела восстановить равновесие, когда он толкнул меня обратно, удерживая на расстоянии вытянутой руки. Его пальцы все еще впивались в мое запястье. Его дикий напряженный взгляд снова и снова возвращался к моему лицу, словно он пытался запомнить меня. Мое сердце начало колотиться, в этот раз с тяжелым паническим грохотом, отчего мне захотелось вырвать руку из его хватки. Он подошел ко мне ближе, склонил лицо к моему, зарывшись носом в мои волосы, вдохнул мой запах. Потом он выдохнул и, издав тихий стон сожаления, отпустил меня.

Я прижала запястье к гудящей груди. Айзек отступил назад, все еще удерживая мой взгляд. Он развернулся и ушел со сцены, и все это время смотрел на меня через плечо, не обращая внимания на препятствия на своем пути. Он растворился за занавесом, а я все смотрела и дрожала. Ноги тряслись.

Мартин уронил сценарий на пол, я обернулась и уставилась на него широко распахнутыми глазами. Теперь он был Полонием, и он схватил меня за плечо, воспользовавшись моментом, в ловушке которого я все еще находилась.

– Давай, пойдем со мной. Я найду короля. Это сам экстаз любви, – он слегка потряс меня. – Что ж, ты говорила ему что-то неприятное в последнее время?

Я уставилась на него, широко раскрыв глаза, не мигая, а мой разум переводил вопрос.

Что ты сделала такого, что он так себя ведет?

Я прошептала:

– Нет, мой добрый господин. Только то, что ты приказал.

Полоний удерживал меня еще полсекунды. Когда он отпустил меня, лицо Мартина осветила торжествующая улыбка.

– Ты поняла, – сказал он и обнял меня. – Ты прирожденная актриса, Уиллоу. Ты настоящий талант. Я так рад, что ты попала в мой театр.

– Спасибо, – выдавила я из себя. – Можно я сбегаю в уборную?

Я не стала ждать ответа, а поспешила прочь из зала в женский туалет в фойе. Там я сполоснула лицо холодной водой раз двадцать.