Среди тысячи слов

– Дьявол забери твою душу!

Он стремительно кинулся на меня. Постановка требовала того, чтобы он обхватил пальцами мою шею, но Джастин не играл. Его руки сжимали мое горло, отрезав поток кислорода, его лицо было в сантиметрах от моего.

– Ты плохо молишься, – выдохнул я. На губах появилась ухмылка, когда я схватил его за запястья и сжал. – Молю тебя, убери руки с моего горла…

Глаза Джастина вспыхнули, и он стиснул зубы. Превозмогая боль, он надавил пальцами сильнее. В глазах горела ненависть.

Лен в роли короля Клавдия выкрикнул свои слова с искренним испугом:

– Оттащите их друг от друга!

Актеры ансамбля с трудом разняли нас с Джастином, а потом еще удерживали нас, пока мы рвались, словно бешеные псы.

– Гамлет, Гамлет, – позвала Лоррен.

У моего уха послышался голос Горацио, взявшего меня за руку.

– Боже, мой лорд, успокойтесь.

Я кипел, сердито глядя на Лаэрта, с трудом воспринимая реальность.

– Я буду сейчас с ним сражаться, пока веки не закроются.

– О сын мой, из-за чего? – молила Гертруда.

Уиллоу лежала на носилках все еще с закрытыми глазами. Ее лицо было бледным и красивым. Масштаб произошедшего с ней прошлым летом накрыл меня, как огромная волна.

«Он опоил ее. Смерть без смерти, что оставила ей немилосердные сны. И я не могу это изменить. Марти не прав. Я пришел слишком поздно. История рассказана».

Я стоял один, глядя только на Уиллоу, и произнес:

– Я любил Офелию.

Все молчали. Никто не двигался.

Уиллоу открыла глаза, и ее губы слегка шевельнулись, когда она ахнула. Легкий вздох, пронесшийся по тихой сцене. Медленно она села. На губах застыла дрожащая улыбка.

– Ладно, ребята, – сказал Марти. – Давайте сделаем перерыв.