Среди тысячи слов

Она одарила меня улыбкой, а затем отвернулась, и ее щеки покраснели.

Кровь закипела. Теперь, когда я планировал остаться с ней, я желал ее, всю. Мои руки чесались от желания прикоснуться к ней, удержать ее, почувствовать ее под собой…

«Успокойся, черт возьми», – сказал я себе, радуясь, что ткань штанов плотная.

Марти в костюме Полония, фиолетовой мантии с золотой каймой, выступил со своей обычной подбадривающей речью, а потом помог нам с вокальными разминками и упражнениями на дыхание. Команда техников в эти выходные ставила свет и фильтры, а звуковики настраивали аппаратуру. Декорации были сделаны так, что намеренно казались незавершенными. Марти никогда не использовал навороченные декорации для классических постановок. Он утверждал, что ему нравилось, когда все просто, а слова выполняют всю работу. Я знал, что его ви́дению мешала нехватка денег. Выручка за продажи билетов и субсидии уходили на ренту и налоги.

«Я и это исправлю, Марти».

Его друг-художник нарисовал красивый акварельный пейзаж дворца Эльсинор. Местный продавец антиквариата одолжил пару изысканных, похожих на трон, стульев. Все остальное легко мог унести один из работников сцены в черном. Реквизит был минимальным.

Включая любовное письмо Гамлета к Офелии.

Команда по реквизиту сделала пергамент, завязанный красной лентой и закрепленный восковой печатью. Мартин всегда хотел, чтобы все выглядело органично, и заставил меня самого написать слова:

Сомневайся в том, что звезды – огонь,Сомневайся в том, что солнце движется,Сомневайся в том, где правда, где ложь,Но не ставь под сомнение мою любовь.

Теперь эти слова были нашими. Меня и Уиллоу.

– Никогда не ставь под сомнение, – сказал я ей, всегда опуская вторую часть строки. Сердце гремело в груди, потому что это мне еще только предстояло ей сказать об этом. Что я вернусь и буду жить с ней, если она этого захочет.

Фрэнк позвал нас всех встать на места. Я ждал за сценой, наблюдая, как два стража занимают места на площадке. Уиллоу стояла где-то во мраке на противоположном конце сцены, за кулисами.

Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Я не стал отбрасывать мысли об Уиллоу, Джастине, отце или чем-либо другом. Я позволил им остаться со мной. Позволил опыту своей жизни слиться со словами Шекспира, чтобы вдохнуть в них свою жизнь.

Пьеса началась.

Мои сцены с Уиллоу проходили именно так, как это видел Марти: слои боли под насмешливыми шутками и игрой слов, с помощью которых Гамлет мог смутить и обхитрить всех вокруг.

«Сначала была любовь…»

Уиллоу была просто поразительна, но именно ее сцена ближе к концу четвертого акта снесла крышу. Вернувшись из Парижа, гневно обещая отомстить за смерть Полония, Лаэрт увидел, что Офелия обезумела.

Я не мог отвести от нее взгляд.

Волосы выбились из косы. Дикие и неухоженные, они висели перед ее глазами. Платья не было, только белая сорочка, испачканная землей и грязью.

«Как ночью на кладбище, когда она рассказала мне свою историю».

Этой ночью она рассказала свою историю через Офелию.