Сейчас и навечно

Я вернулся в квартиру.

Внутри висела непривычная тишина, которая лишь усиливала мое одиночество. Ни единого звука, который напомнил бы мне об Оливии: ни ее детского лепета, ни грохота деревянных кубиков, которые она так любила складывать. Радионяня молчала, ее кроватка пустовала. Я отказывался признавать, что это было предвестием моего ближайшего будущего. Но это было тяжело. Чертовски тяжело.

Я поставил кофейник и, пока кофе заваривался, сел за свой рабочий стол и придвинул учебные материалы к себе. Но все сливалось в мешанину из уже знакомой информации. Я этот материал знал от и до. Все эти бесконечные, бессонные ночи не прошли даром. Я был готов к экзамену как никогда.

Я закрыл учебник и продолжил сидеть в непривычной тишине своего дома. В желудке громко заурчало, и я поплелся на кухню в поисках чего-нибудь, пригодного для микроволновки, но обнаружил остатки запеканки Дарлин. Вытащил из холодильника форму для запекания, накрытую фольгой, и поставил на столешницу. Желудок все еще жаловался, но я ощутил новое, совершенно другое чувство голода, которое распространялось по всему телу, словно огонь, не имеющий ничего общего с едой.

Мне нужно было увидеть Дарлин, мои руки хотели коснуться ее, мой измученный мозг нуждался в ее звонком смехе, а каменное сердце желало быть с ней и дать шанс тому, что возникло между нами. Реальный шанс.

«Как? Как я могу быть с ней, если мое сердце может разбиться от одного удара молотка судьи?»

– Черт, – сказал я, пряча в холодильник запеканку.

Наверху тоже стояла тишина. Ни единого скрипа. Вероятно, Дарлин еще спала или вышла на пробежку, или готовится к вечернему выступлению.

Джексон с элегантностью слона в посудной лавке разузнал у Дарлин адрес театра, который тут же отпечатался в моей памяти. Она изо всех сил пыталась свести важность события к минимуму, но я-то знал правду. Она не танцевала четыре года. Это событие для нее много значило.

Телефон зазвонил, и я взглянул на номер.

«Помяни черта…»

– Здорово, Джекс.

– Звоню убедиться, не избил ли ты двух милых старичков и не мчишься ли в Мексику с Ливви в их белом «Бронко».

– В белом «БМВ», – нудно ответил я. – Такая мысль проскочила раз или два.

Из динамика раздались какие-то щелкающие и шипящие звуки.

– Что ты делаешь? – поинтересовался я.

– Еду на выпускной к брату, – ответил Джексон. – Поставил телефон на громкую связь. Итак, слушай. Шоу Дарлин.

– А что с ним?

– Ты ведь идешь, да?

Я мельком взглянул на запеканку с тунцом.