Сейчас и навечно

– Вы так в этом уверены? – спросил Джеральд.

Я не ответила. В неловкой тишине продолжала укачивать Оливию в течение часа, пока мои руки, и так ломившие после массажа, не заныли.

– У меня сейчас руки отвалятся, – пожаловалась я. – Пойду уложу ее.

С трудом, но я встала со стула и отнесла Оливию в ее комнату. Уложила ее, и она захныкала и зашевелилась во сне, будто вот-вот собиралась проснуться. Но через несколько мгновений ее дыхание выровнялось, а красные пятна на щеках почти исчезли.

Я, прихрамывая, вернулась на кухню и села за стол к Эбботам. Воздух между нами был раскален до предела, и я, обычно выкрикивающая первые пришедшие в голову слова, теперь старалась подбирать их тщательно, чтобы не навредить Сойеру. Помочь Сойеру, если смогу.

«Не облажайся, не облажайся, не облажайся…»

– Как ты повредила ногу? – поинтересовалась Элис.

– Не в погоне за очередным кайфом, – выдала я и поморщилась.

«Хорошее начало, Дар. Это точно сработает».

Джеральд вздрогнул.

– Наш адвокат посоветовал нам выяснить, кто живет в одном доме с нашей единственной внучкой.

– Вы должны понять, – вмешалась Элис. – Мы не видели дочь два года. Звонки и сообщения были нерегулярны, а затем и вовсе прекратились. Мы жили в страхе перед визитом полиции или телефонным звонком посреди ночи.

– И вот мы получили звонок, – продолжил Джеральд. – Наша девочка погибла, но ее подруга рассказала, что у нее остался ребенок.

Глаза Элис наполнились слезами.

– Я никогда не была так напугана и… потеряна. Нашего единственного ребенка больше не было, а ее девочка – беспомощная маленькая малышка – в руках незнакомца. – Взяв себя в руки, она твердо посмотрела мне в глаза. – Нам пришлось действовать. Мы хотели найти и защитить ее.

– Мы думали, что Сойер будет рад нас видеть, – сказал Джеральд. – Или, по крайней мере, окажется более дружелюбным, чтобы нам удалось познакомиться поближе. Чтобы работать вместе… и, может, мы смогли бы что-то построить.

– Он решил, что вы пришли отнять у него все, – мягко проговорила я. – Разве не так?

Элис сжала кулаки и нахмурилась.

– Я ненавижу себя за это. Мы пытаемся сделать все правильно для Оливии, как и должны, и все же это кажется таким неправильным.

Джеральд накрыл ее руки своими.