– Не знаю. Но, думаю, все случилось на его глазах.
– Так и есть, – кое-что вспомнив, проговорила я. – Он говорил мне, что был там. И не смог ее спасти. Боже мой…
Миллер вскинул голову и при виде моего испуганного лица широко распахнул глаза.
– Черт, наверное, не следовало тебе говорить. Он хороший парень.
– Конечно хороший. Но почему ты упомянул об этом?
– Потому что он мой друг, и я не хочу, чтобы ты плохо о нем думала. С тех пор как Ронан начал общаться с тобой, он стал намного счастливее.
– Правда?
– Ну, по-своему, конечно. Но да.
Я откинула голову к стене.
– Он мне не говорил.
– Ему неловко от случившегося, – произнес Миллер, проводя пальцами по краю футляра гитары. – Думаю, он считает себя ущербным или что-то в этом духе. Как будто поступок отца наложил отпечаток и на него самого.
Я кивнула.
– Он сказал, что случившееся в Висконсине очень сильно на него повлияло и он не хотел, чтобы я имела дело с последствиями.
При мысли о том, что Ронан прошел через все это в одиночку, сердце снова заныло. И он еще думал, что случившееся может как-то навредить мне.
– Боже… – Я провела руками по косичкам, дернула за них, пытаясь удержаться от слез.
– В последнее время ты не приходила в Хижину, – тихо произнес Миллер.
– Знаю. Я… плохо себя чувствовала.
– Но сейчас тебе лучше? – Он смотрел на меня так, словно мог заглядывать в людские сердца, чтобы потом сложить из увиденного песни.
– Не совсем, – призналась я, думая о мамином приезде. – Но я пытаюсь с этим справиться.