Я протянул руку в попытке коснуться ее.
– Я здесь, детка.
Однако моя рука замерла, осталась на месте. Звуки вернулись ко мне, как если бы я прослушивал аудиозапись.
– Это ерунда, идет? – проговорил Стив. – Когда мы приедем, не устраивай сцен. Это только между нами, так ведь? Никому не нужно знать лишнего, Тесс.
«Тесс. Почему он называет ее Тесс?»
Фиона молчала и тихо плакала, а в те моменты, когда машину подбрасывало на кочках, слабо вскрикивала.
Добравшись до больницы, Стив вышел на подъездной дорожке к отделению неотложной помощи. Он оставил Фиону в машине. Со мной.
– Фиона. Фиона, ты меня слышишь? Я с тобой. – Я потянул к ней ладонь, но ничего не произошло. – Боже, детка, мне так жаль, что с тобой это происходит…
Распахнулась дверца, и чужие руки принялись вытаскивать Фиону наружу.
Теперь мы находились в больничной палате. Фиона лежала на кровати, а ее светлые волосы, тусклые и ломкие, безжизненно падали на плечи. В ее венах торчали трубки от подвешенных сверху капельниц, а к запястьям крепились датчики от фиксирующего пульс аппарата. Глубоко ввалившимися глазами она следила за доктором, который опускался на стул рядом с ее кроватью.
– Результаты ультразвука не утешающие, – мягко произнес он. – Инфекция распространилась довольно быстро и нанесла серьезный ущерб.
– Насколько все плохо? – спросила Фиона голосом едва громче шепота.
Я собрался подойти к ней ближе, но так и остался в углу.
Доктор снял очки. Положил руки на колени, как бы показывая, что они сделали все, что в их силах.
– Остались спайки, – сообщил он. – Инфекция оставила спайки на ваших фаллопиевых трубах и значительной части матки.
Уставшая от боли Фиона напряглась.
– Что это значит?
– Это означает, что ваши шансы забеременеть и выносить ребенка очень низкие. Я бы сказал, в пределах десяти процентов.
– Десять процентов, – уставившись на него, Фиона повторила: – десять…
– Мне очень жаль. Извините за плохую новость. Я уже сообщил вашему мужу…