Сахар и золото

А все остальные кажутся такими чертовски далекими.

– Почему? – спросила она. – Как у тебя получается это делать? Почему?

– Я задавался этим вопросом всю свою жизнь.

С трудом сглотнув, Фиона крепче сжала руки. Тень вокруг нее сгустилась сильнее.

– Я… усердно старалась… перестать быть излишне доверчивой, Ник, – дрожащим голосом произнесла она. – Я хочу тебе верить, но… ты хочешь сказать, что можешь читать мои мысли?

– Я не умею читать твои мысли, – ответил я. – Скорее получаю впечатления от мыслей. Чувствую. Это сродни интуиции. Я способен их видеть, пробовать на вкус и ощущать запах.

– Ты умеешь… пробовать чувства на вкус? – Фиона покачала головой. – Боже, Ник… не знаю, что и думать. Или как…

«Маленькая дурочка», – внезапно прошептали между нами.

– Кто это сказал? – потребовал я.

– Что? – Фиона с недоумением покосилась на меня.

«Только ты можешь быть настолько глупой, чтобы поверить в подобную историю…»

Догадавшись, что это он, и он находился прямо здесь, в этой комнате, я стиснул зубы.

– Кто это? – с нажимом проговорил я. – Кто? Кто назвал тебя глупой?

– Что ты сказал?

Фиона уставилась на меня широко распахнутыми глазами. Краска сошла с ее лица. Она покачала головой и, поднявшись на дрожащие ноги, попыталась пройти мимо меня. Над ней повисло густое, пахнущее гнилью облако.

– Нет. Я не… я не глупая. Не знаю, что происходит, но я не могу…

Я протянул руку и поймал Фиону за запястье, желая спасти, пока она с головой не окунулась в эту черноту.

Пустая комната преобразилась, и я оказался в белой, выложенной голубой плиткой ванной с полевыми цветами на занавесках. Мужские бритвенные принадлежности здесь соседствовали с женским кремом для лица, а на полу лежал розовый коврик.

Небольшое пространство разорвал женский крик.

Я отшатнулся к стене между унитазом и туалетным столиком и уставился на девушку. Фиона лежала на полу, свернувшись калачиком, корчась и держась за живот. Ее длинные светло-русые пряди прилипли к щекам, а пот заливал искаженное агонией лицо.