Я жал на газ все сильнее и сильнее, поворачивая и маневрируя между машинами. Вокруг постепенно сгущалась ночь. Одно шоссе сменялось другим. Дорожные знаки мелькали, но я почти не обращал на них внимания. Я не знал, где нахожусь. Ехал в никуда, поскольку мне некуда было идти. Не имелось возможности помочь Фионе.
Шоссе 23, юг
Я приметил этот знак как раз в тот момент, когда полностью стемнело. Послышался удар грома.
Я включил фары, продолжая гнать настолько быстро, насколько позволяла извилистая двухполосная дорога, со всех сторон окруженная деревьями. Шоссе проходило через густой лес. Когда меня нагнал дождь, я все равно продолжил движение. Не остановился, даже когда видимость упала почти до нуля, и стало опасно передвигаться. Фары отбрасывали призрачный тусклый свет на безмолвную дорогу впереди. Ни в одной стороне я не видел ни одной машины.
Плечи уже ныли от долгого сидения в одном положении. Вцепившиеся в руль руки тоже болели. «Бонневилль» зашипел, словно был измотан не меньше моего. Толчок, и мотоцикл подо мной накренился. послышался хлопок двигателя. Сначала я решил, что дело в дожде или поломке. Но бросив быстрый взгляд на индикатор, увидел, что топливо на нуле. У меня, черт подери, закончился бензин.
Я направился к обочине, однако мотоцикл заглох. Дорога вела в неглубокий овраг, поэтому пришлось с него спрыгнуть. Раздался звук бьющегося стекла. Наверное, разбилась фара. «Бонневилль» заскользил вниз по мокрым листьям и остановился только в восьми футах от дороги. Когда-то для меня он был самым ценным. Но это было давно.
Я расхаживал по дороге туда-сюда, словно запертый в клетке зверь, отчаянно желавший убежать от всего этого безумия. Наконец я сел на корточки и, обхватив голову руками, вцепился в волосы. Ощутив очередную волну ярости и боли, сильно дернул себя за них.
– Фиона… – закричал я, и небеса разверзлись.
Дождь хлынул как из ведра. Стук капель мгновенно заглушил все остальные звуки. Вода омывала листья окружавших меня деревьев. Вдали вспыхнула молния, а затем прогремел гром. В следующий миг сверкнула еще одна молния, на секунду осветив извилистую, уходящую вглубь леса дорогу.
Я тяжело дышал, а горло саднило. Казалось, все мое тело изранено, с меня содрали кожу, и я истекаю кровью, ведь единственный человек, который в этом мире имел для меня значение, был напуган и страдал от боли, а я ни черта не мог сделать.
Я долго стоял под дождем, пока прохладная вода не остудила мой гнев, оставив после себя лишь онемение. Я зашагал вниз по оврагу, намереваясь переждать дождь.
Душу снова охватило отчаяние, я понятия не имел, что, черт возьми, делать.
Сделав еще шаг, я услышал пронзительный вой, от которого волосы на затылке встали дыбом. Ни секунды не сомневаясь, я направился на звук. Глаза уже привыкли к темноте, а вспышки молний освещали изгиб дороги.
Я прошел совсем немного, прежде чем увидел на дороге фигуру. И вздрогнул, снова услышав вой. Спеша к фигуре, я гадал, уж не мое ли это сердце кричит от бессилия. Я облажался, не смог уберечь Фиону.
Звук повторился, только теперь звучал тише, как-то устало. Фигурой оказалась лань с раздробленными передними копытами. Из разорванной груди текла густая черная кровь, лужицей собираясь вокруг. Я оцепенел. Лань пролежала здесь бог знает сколько часов, мучаясь в предсмертной агонии. Наехавший на нее водитель не стал добивать животное.
Я упал на колени рядом с ланью как раз в тот момент, когда облака над головой разошлись, и нас осветил лунный свет. Лань смотрела на меня широко открытыми глазами, черными, полными ужаса и боли. При моем приближении пронзительный вой животного затих – у нее больше не осталось сил издавать этот ужасный звук.
«Или, может, она звала меня».
Грудь словно сжало тисками, дыхание перехватило, когда я потянулся к охотничьему ножу на поясе за спиной. Положив клинок на бедро, я сел, не в силах пошевелиться. Лань прерывисто дышала и смотрела на меня остекленевшим взглядом.
– Мне жаль, – прошептал я. С кончика моего носа стекали капли дождя. Хотя вполне возможно, это были слезы. – Мне очень жаль, но я не могу тебя спасти.
Лань лежала головой на асфальте, касаясь моего колена. Сердце сжалось. Не раздумывая больше ни секунды, я перерезал ей горло.