Сахар и золото

22
18
20
22
24
26
28
30

– Боже, я так счастлива за вас, ребята! – Вскочив с дивана, я подлетела к Гриффу и обняла его, а затем направилась к Нейту. – Безумно счастлива и расстроена. Когда вы переезжаете?

– Надеемся примерно через месяц.

Я шлепнула Нейта по руке.

– Месяц? Вы, ребята, бросите меня раньше, чем я вас.

– Да, вот только мы будем жить в центре Саванны, – заметил Нейт, – а не в чертовой Центральной Америке.

– Я все равно буду сильно скучать, – произнесла я, с трудом сдерживая улыбку.

– Ты обязана приезжать к нам в гости каждые выходные, если будешь свободна от выгуливания собак и посиделок с Хейли, – заявил Нейт.

Грифф взял меня за руку и сжал ее.

– В доме три спальни. Хватит места и для гостей.

Я сжала в ответ его ладонь и отпустила. А потом вернулась обратно на диван.

– Так, говорите, дом в викторианском стиле? Расскажите подробнее.

* * *

Мы с Гриффом приготовили тако и гуакамоле, пока Нейт пил вино и наблюдал. А потом все вместе принялись за ужин, болтая и смеясь. Соседи отправились домой ближе к десяти часам вечера. Не успела я закрыть дверь, как воцарилась тишина.

В доме витало одиночество. Кровать была пуста.

Я задавалась вопросом, насколько сильной станет тишина, когда уедут мои неугомонные соседи.

«И какой холодной станет постель, когда в ней буду только я?»

Да, Ник упоминал, что зайдет, но он не был мне ничего должен. Я прекрасно понимала: когда он прощался у двери, вполне вероятно, мы виделись в последний раз.

Я попыталась отринуть негативные мысли. Мой план не изменился. Коста-Рика. В маленьком домике, который я планировала снять, не будет тихо. Кишащие джунгли станут саундтреком к каждой темной ночи, а разбивающиеся у моих ног в течение дня волны унесут с собой любую тишину, которая попытается напомнить об одиночестве.

«Одна. Одинокая. Одиночество».

– Да прекрати уже, – вслух прикрикнула на себя.

Лемони не мог ответить, он крепко спал на насесте. Я повесила его клетку обратно на крючок у окна. Шторм немного успокоился, и в новостях сообщили, что к завтрашнему дню все стихнет.