«То, что я смогу сохранить на память, когда ты уйдешь».
Ник заерзал подо мной. Повернувшись, я прижалась щекой к его груди и заглянула ему в лицо.
– Например, о рисовании, – предложила я. – Где ты научился рисовать?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Просто всегда рисовал. Чаще всего остального. Мне нравилось… работать с яркими цветами.
– Ты все еще рисуешь?
– Нет, – покачал он головой.
– Ты очень талантлив. Но больше не занимаешься этим? Теперь рисуешь только на салфетках?
– В последний раз я притрагивался к кисти в старшей школе, а потом…
– Потом?..
– Я заболел. Очень долго находился в больнице. А когда вышел, желание рисовать пропало.
Мое сердце пронзила боль.
– Прости.
Я собралась спросить, чем он болел, но вовремя прикусила язык.
– А что насчет тебя? – медленно произнес Ник. – Кем ты хотела стать? Садовником? Пекарем?
– Нет. – Боль превратилась в нечто острое и колючее. – Мечтала работать воспитательницей в детском саду.
– Но ты не работаешь воспитателем?
Повернув голову в сторону окна, я наблюдала за струями дождя, стекающими по стеклу, словно дорожки слез.
– Я надеюсь. – Я крепко зажмурилась. – Может когда-нибудь. Но сначала Коста-Рика. А там я устроюсь и решу, чем заниматься дальше.
Старая рана попыталась укорениться глубже, и я приготовилась к следующему вопросу. С моей стороны глупо было начинать этот разговор. Зачем я задала вопрос о чем-то настолько личном? Ник уезжал, да и мне не стоило заводить речь о своих мечтах, которые оказались разбитыми.